нападения.

– Тебе везет, – сказал Ролль.

– Ничуть, – ответил Сергей, – я тоже тогда в пустые ворота не попал.

– Тоже мне сравнил: пустые ворота и штангу. Ну и как скоро ты вспрыгнешь на свою доску?

– Ухмыляешься?

– Нет. Просто хочу успеть помахать тебе ручкой.

– Как-нибудь прыгну. Однажды получиться. Главное равновесие. Вскочить-то на волну не сложно, а вот удержать равновесие – это трудней. Бывают же моменты, когда нас несет вверх. Волна пришла. И мы тут не при чем. Просто пришла волна. Можно ждать, что волна будет вечно нести тебя вверх, что ты все время будешь купаться в пене. Но в действительности, вода проходит, и ты опускаешься вниз и ниже. Раз так случиться, два, и ты становишься философом, мол, «жизнь – это зебра» и прочая фигня. И так будешь качаться всю жизнь, любуясь редкими героями, которые проносятся мимо и думать: «ну везет же людям». Хотя на самом деле – удача – это не больше, чем волна, которую надо поймать.

Ролль сделал неплохую передачу от бортика на центрального нападающего и тот мощным штыковым ударом вогнал шайбу под перекладину.

– 4:4, – сказал Ролль, довольно улыбаясь. Они играли до пяти.

– Подумаешь. Всего-то ничья, – сказал Сергей, взбрасывая шайбу в центре. Вбрасывание выиграл Ролль, но шайба отскочила к защитнику Сергея.

В этот момент послышалось, как открывается входная дверь. Вскоре в комнату вошла Нина, жена Сергея.

– Ну, вы и карикатуристы, – недовольно мотнула она головой, – два лба режутся в настольный хоккей.

– А что делать?– ответил Сергей. – Монитор сгорел. В нормальный хоккей и не поиграешь.

– Может быть, для разнообразия, пойдете денег заработаете?

– Деньги? – переспросил Сергей, не отрываясь от игры, – а что это такое?

– Он скоро волну поймает, – сказал Ролль, переходя в контратаку. – Тогда у него на левой ноге вырастет серебряное копытце, и он тебя озолотит.

– Рога у него скоро вырастут, – возразила Настя, – красивые такие, ветвистые. За Ваней, Сереженька, в садик сегодня ты пойдешь.

– Сегодня твоя очередь, – ответил Сергей, пытаясь перехватить передачу с фланга.

– Мне Катька ведро вишни выделила. Я сейчас вареньем займусь, – ответила Нина.

– Тогда с тебя на пиво, – сказал Сергей.

В этот момент Ролль сделал очередной прострел вдоль ворот. Сергей попытался перехватить передачу и срезал шайбу в собственные ворота. Ролль подбросил руки вверх и издал победный вопль.

– Блин, – стукнул по полу Сергей, – что за фигня.

Нина, громко вздохнув, покачала головой…

2.Проводник

«Любая вещь может стать главной в твоем путешествии. Для этого достаточно забыть ее дома»

Из Книги Премудрости Царя Кырэна

– Почему ты стал кричать, когда за тобой закрылась дверь?

– Не знаю. Я просто боюсь замкнутых пространств. У меня, наверное, клаустрофобия.

– Но любое пространство, в конце концов, замкнуто. Ты боишься любого пространства?

– Нет. Просто существует же какой-то предел несвободы. Когда нельзя пошевелиться.… Это очень… это очень грустно. Тем более этот шкаф. Я ненавижу этот шкаф.

Ролль и Проводник ехали на большом автобусе. Узкая дорога петляла по зеленой равнине. За окном был странный пейзаж, что-то пасторальное. Бесконечная деревянная ограда вдоль дороги, пасущиеся вдалеке коровы, какие-то босоногие дети, старики. Кресло было удобным. За окном было сумрачно, в салоне тоже. Автобус слился с окружающим его миром. Сумрак за окном, был продолжением сумрака в автобусе. Почти все кресла в автобусе были заняты пассажирами. Правда, они были не совсем реальными. Пассажиры то выплывали из сумрака, то снова в нем растворялись. Их движения были замедленными. Слова, которые они говорили, гасли, не успевая сформироваться в звук, и превращались в шелест. Одна женщина, сидящая напротив Ролля, постоянно пыталась улыбнуться, но у нее не получалось. Зато Проводник, выплыв из тьмы приобрел вполне реальные черты. Он был средних лет, где-то около сорока. У него была аккуратная короткая стрижка, и небольшая бородка. Волосы были с сединой. Он походил на ковбоя с рекламы «Marlboro». На нем были штаны защитного цвета, черная толстовка, горные ботинки. Время от времени Проводник посматривал на свои огромные наручные золотые часы, на редкость не гармонировавшие с его предельно простым обмундированием.

– Это не был шкаф, – сказал Проводник, – это была дверь, через которую ты вышел в пространство, не имеющее границ.

– Вы имеете в виду этот автобус? – спросил Ролль.

– Эти горы.

Проводник показал в окно. Ролль посмотрел в окно и действительно, по правую сторону автобуса показались синие, теряющиеся в облаках, горы. Они были словно с декорации голливудского фильма. Ролль никогда раньше не видел настоящих гор. Те горы, на каких он был, были слишком доступными, что бы им удивляться, просто покрытые лесом, холмы. Сейчас же за окном были настоящие горы. Их вершины терялись в низких облаках, а те, что показывались в разрывах, впечатляли своей величественностью. Ролль прижался лбом к стеклу и не мог оторваться. Он, вообще, был впечатлительным.

– Это Гималаи? – спросил Ролль.

– Нет, – сказал Проводник, – это просто горы.

Ролль задумался.

– Каждый твой страх – это дверь, за которой дорога, – прервал его раздумья Проводник.

Ролль оторвал голову от окна. Проводник смотрел вперед, в проход между кресел.

– Я не понял, – сказал Ролль.

– Каждый страх – это дверь, за которой дорога, – повторил Проводник.

– По моему, страх – не очень приятное чувство, – сказал Ролль, – и не очень опрятное и вряд ли делает кому-то честь.

– Страхи – это мертвецы, которые охраняют сокровища.

– Хотя преодоление страха,– продолжил Ролль, не обратив внимание на слова Проводника, – это, может быть, и есть жизнь, то есть, то чем люди живут. И то чем человек гордится, говорит обычно об его слабых сторонах. Это, как чучела убитых зверей или снятые скальпы.

Проводник выслушал Ролля.

– Преодоление страха, – сказал он, когда Ролль закончил, – это страх страха. Это достаточно бессмысленное занятие, потому что страх нельзя преодолеть. Страх – это дверь. Пытаясь его преодолеть, мы игнорируем его и тем самым еще прочнее запираем эту дверь от себя.

– А что за дверью?

– Дорога и свобода.

– Свобода от страха? – спросил Ролль.

– Нет. Это открытие новых измерений жизни, это другая свобода. Такая свобода только снится смельчакам, которые стыдятся своих страхов, которые пытаются ничего не бояться. Когда человек воюет со своим страхом, страх обычно поддается и отступает. Он становиться призрачным, далеким и напоминает о себе только время от времени. Человек думает, что он становится смелым, а он становится слепым.