них будет! Окна– глаза дома,– изрекла Клавдия, деловито копошась в поисках ведра и тряпок…

      Клавдия пробыла весь день в старом доме. Прибралась, испекла яблочный пирог, заварила ароматный чай. Они поговорили о жизни, вспомнили былое и уже вместе строили планы, как приведут в порядок огород и что на нём будут сажать. Деду Андрею это нравилось, он больше не чувствовал себя одиноким. Да и Клавдия наконец-то нашедшая, кому отдать свою нерастраченную заботу, казалось, вся светилась от счастья.

      Когда они сели за стол пить чай, уже вечерело. Ужик тоже уходить никуда не собирался, он мирно дремал возле миски с молоком.

Окна старого дома больше не напоминали зловещие пустые темные глазницы. В них мягко и уютно горел свет. Случайно проходящая мимо дома молодая парочка невольно заглянула в окно. Молодые люди увидели за полупрозрачной занавеской очень милых старичка и старушку, воркующих за чашкой чая как голубки.

Девушка взяла парня за руку и мечтательно вздохнула:

-Ты только посмотри на них! Вот бы и мы вместе с тобой прожили всю жизнь и вот так сидели у окна!

-Я тоже хочу вот так с тобою за руку идти вместе до самой старости!

Молодые люди шли дальше в обнимку и о чем-то шептались. Впереди у них была целая жизнь…

Мягкий теплый свет из окон старого дома освещал им дорогу.

Признание в любви

Сегодня младший помощник библиотекаря Савелий Каруселин явился на работу, одетый особенно празднично. В общем, праздничным его допотопный коричневый пиджак с засаленными лацканами и старомодные брюки-клёш, вытащенные из недр щедро пересыпанного нафталином дедушкиного сундука можно было назвать с большим трудом, но у него это был единственный торжественный наряд. Ведь у Савелия Каруселина сегодня был юбилей. Младшему помощнику библиотекаря стукнуло ни много ни мало 55 лет. В районной библиотеке городка Захудальска он трудился в этой должности лет с 20-ти. То ли неблагодарное руководство в лице грозной заведующей Татьяны Васильевны упорно не замечало его заслуг, то ли причина крылась в самом Савелии– он был не по-мужски застенчивым, нерешительным рохлей и мямлей, но карьерный рост Савелия Каруселина так и не задался. Разменяв шестой десяток, он и по сей день числился в составе младшего персонала библиотеки, чем нередко вызывал ехидные смешки коллег за своей спиной.

      Но сегодня, едва он переступил порог опостылевшего пыльного библиотечного здания, его ждал приятный сюрприз. Улыбающиеся коллеги при виде Савелия захлопали в ладоши, поздравили его с днем рождения и вручили ему подарок-новенький глянцевый портфель из кожзаменителя, похожий (правда, издалека) на дорогой деловой аксессуар из крокодиловой кожи.

В обеденный перерыв по случаю дня рождения Савелия Каруселина дамы сообразили небольшой банкет. После незатейливого застолья Савелий Каруселин, приняв грамм двести клюквенной настойки, сомлел и решил немного прикорнуть на топчане в подсобке, благо начальства в лице Татьяны Васильевны сегодня в библиотеке не наблюдалось. Алкоголь и сытная закусь сделали свое дело и, едва смежив веки, младший помощник библиотекаря погрузился в объятия Морфея.

        И пригрезилось ему, будто он самый что ни на есть настоящий киевский князь, облаченный в пышные собольи меха, и перенес его сон из затхлой библиотечной подсобки в роскошные хоромы. Вокруг него сновала прислуга, все били в страхе пред ним челом. Савелий Каруселин горделиво приосанился, когда сенная девка, кстати похожая лицом на библиотечную уборщицу, такая же недалёкая, но расторопная, поклонилась ему в пояс и испуганно пролепетала:

-Извольте откушать, князюшка!

Он последовал за ней. Хоромы впечатляли своими размерами и помпезностью.

"И это всё моё? Моё!"– удивлению и радости Савелия не было предела. Но вот они очутились в просторном обеденном зале. В центре стоял массивный дубовый стол, ломившийся от диковинных заморских яств и вин. Савелий Каруселин уселся во главе стола и хлопнул в ладоши.

-Развлекайте меня! Что у вас тихо как на поминках?– в новую роль он вошел однако быстро.

Тотчас перед ним материализовалась дородная музыкантша с гуслями, очень похожая на саму…завбиблиотекой Татьяну Васильевну! От удивления у Савелия глаза полезли на лоб. Гуслярша тронула пальцами струны и откуда ни возьмись, словно чёрт из табакерки выскочил шут басурманской наружности, кривляющийся и извивающийся, как обезьяна.

-Во поле берё-о-о-о-за сто-я-а-а-ла, -завыла музыкантша.

-Довольно!– грохнул кулаком по столу Савелий и посуда на столе жалобно звякнула.

Музыкантша оборвала  свою заунывную песнь на полуслове и скомандовала шуту-басурманину, вошедшему в раж и выделывающему немыслимые коленца:

-Мусик! Закругляй канитель.

Парочка незаметно испарилась.

-Икорки осетровой отведать желаю, пряного посолу! -Савелий еще раз для пущей убедительности припечатал кулаком по столу.

Рядом с ним опять возникла сенная девка и поставила перед ним на стол плошку с отборной  осетровой икрой. Савелий, в конец распоясавшийся и почувствовавший власть, что есть мочи заблажил:

-А теперь пшла вон, чернавка! Понаберут по объявлению!,– и шлёпнул ее пониже спины.

Внезапно челядь развернулась и…залепила ему звонкую затрещину.

-Ах вот ты где, пьянь тропическая. Ни стыда, ни совести!– гаркнула она почему-то голосом заведующей Татьяны Васильевны.

От неожиданности Савелий Каруселин вздрогнул и…проснулся.

Действительность оказалась пугающей. Он всё так же лежал на топчане в библиотечной подсобке, свернувшись в калачик, а над ним угрожающе возвышалась завбиблиотекой Татьяна Васильевна. Крепко ухватив его за шиворот, она злобно зашипела, словно гарпия:

-Чернавка, говоришь? По объявлению, говоришь? Ты уволен! Тебя не возьмут больше никуда ни по какому объявлению!

И вышвырнула обалдевшего и упирающегося Савелия Каруселина за порог библиотеки. Пролетев кубарем через ступеньки, он шлепнулся прямо в грязную лужу.

-Пошел вон, холоп!– несся зычный глас Татьяны Васильевны ему вдогонку. Воздух за ушами поверженного Савелия засвистел и ему прямо на плешивую маковку сверху шмякнулся новенький портфель из блестящего дерматина. Но он уже не обратил на это никакого внимания…

      Она лежала в кровати, курила и думала о завтрашнем