написано, тоже одурманили? Спустя века, людей обвиняют в употреблении всякой дряни, а на чем основываются? – нахмурился Антип.

– Еще раз повторяю – это гипотеза. Предположение. На чем основываются? Например, один израильский профессор, считая получение Моисеем скрижалей Завета на глазах народа Израилева проявлением массовой галлюцинации, основывается вот на чем. Действие происходило на горе Синай и в пустыне Негев, где произрастают дикая рута и определенный вид акации, обладающие психотропным действием. Растения упоминаются в Торе, а, например, бедуины до сих пор употребляют их.

Надо отдавать себе отчет, что сие не только теория, не имеющая твердых доказательств, но и провокативная гипотеза, не признанная ученым сообществом!

– А что признает это ваше сообщество? – продолжал настаивать бандит.

– Официально считается, что интересующие вас галлюцинации – маловероятны, но возможны путем воздействия на группу людей, – со вздохом повторил психиатр, – То есть, некто один, управляющий процессом, наводит на определенные мысли. Под воздействием – психологическим или химическим – могут появиться синхронные видения. А по-другому, без воздействия… без пастуха… если сто человек примут некий препарат, то и увидеть должны сто разных галлюцинаций.

Вы поймите, психиатрия – не математика. Не точная наука, где дважды два всегда четыре.

– Ясно, – выдохнул Алексей.

– Да ни фига не ясно, – пробурчал Рустам.

– В любом случае, спасибо Сергею Ростиславовичу за информацию. Давайте его отпустим. Спасибо!

– Не за что, – отозвался специалист, – А можно вернуть…

– Ах, ну да, паспорт! – ударил себя в лоб Антип, – Держите! Благодарность внутри.

– Ты, что, забрал у человека паспорт? – гневно начал Рустам, когда дверь за врачом захлопнулась.

– Ага, – весело отозвался бандит, – А он идти не хотел.

– Жизнь ничему тебя не учит?!!

– Ой, меня все время кто чему-то пытается научить. Безрезультатно! Сейчас, погоди, вспомню, – и задумавшись на мгновение, Антип произнес:

Рыдала школа, ВУЗы ныли крокодилом,

Стремились воспитать отец и мать,

Но если жизнь решил прожить дебилом,

Тебе никто не сможет помешать!

– Самокритично, – грустно усмехнулся Рустам.

– Получается, что не один я что-то видел? Это не было бредом? Это… – в ужасе произнес Волна.

– Да, – тихо ответил Антип, – Мы с Рустамом, проснувшись в своих кроватях, помним какой-то странный сон… Но помним хорошо и… одно и тоже… Как ты умер, как…

Разговор прервался звуком дверного звонка. Кто-то настойчиво вдавил кнопку, требуя хозяина. Антип, чертыхаясь, отправился открывать, а Волна и Рустам, боясь смотреть в глаза друг другу, поплелись следом. На пороге стоял мальчишка лет пяти в длинной, затасканной куртке. Хитрые глазки скользнули по Анти-поэту, пробежались по приятелям. Маленькие ручонки протянули большую, нескладную коробку печенья.

– Дяденька, – пропищал мальчуган, – Купите печение. Сами пекли, всем интернатом. Хотим заработать на компьютерный класс.

– Иди ты, не до тебя, – отмахнулся Антип, стараясь закрыть дверь.

– Ну, дяденька-а-а, – не отставал малец, нагло вставив ступню в дверной проем.

– Ну, сколько стоят твои козинаки? – вздохнул Анти-поэт, ослабляя напор на дверь.

– Это не козинаки, дяденька, а безе! – паренек шустро проскользнул в квартиру.

– Сколько?

– Двести сорок пять тысяч, дяденька!

– Я сейчас за ухо возьму и… – начал заводиться Антип.

– А ты, дяденька, не будь козлом и тебе это зачтется, – взрослым басом произнес мальчишка, нахально шествуя по коридору, – Так, кажется, ваши скудные умишки придумали?

– Беспроторица?!! – хором вскрикнули друзья.

Паренек по-хозяйски прошел в комнату, с любопытством осматривая дорогой, но безвкусный интерьер. С каждым шагом малец подрастал, и в мягкое кресло плюхнулся уже молодой высокий мужчина. Одежда увеличилась вместе с хозяином, но старое, несуразное тряпье не могло до конца скрыть военного облачения: под широкими брюками и бесформенной курткой проглядывались золоченный латы.

– Как понимаете, я тут не ради печенья…

– Как? Безе не будет? – попытался сострить Антип.

– Если мы правильно сопоставили прошедшее у вас и нас время, то соскучиться вы еще не успели, – проговорил Золотистый Воин, – У вас прошло несколько дней, в то время как у нас уже несколько лет.

– Ничего себе! – вскрикнул Рустам.

Разница во времени достигла колоссальных значений: пока друзья ломали голову, не причудилось ли им путешествие на «тот свет», в Меди пережили без малого семь сложных лет. Важные события и происшествия круто изменили существование медных протозанщиков.

Андрея назначили исполняющим обязанности Наместника. Михаил возглавил стражу, роль которой, как и планировал Истинный, взяли на себя казаки и ополченцы. Мир, лишенный оболочки искусственного счастья, пришлось отстраивать заново. Тяжело, часто ошибаясь, перегибая и постоянно теряя сторонников. «Олимп» не стал восстанавливать порядок, представляя бывшим бунтовщикам работать самостоятельно.

– Я всегда говорил, – продолжил представитель Беспроторицы, – Нельзя все рушить сразу! Любую систему нужно менять плавно, постепенно. Резкая смена всегда происходит через боль. И вот, так и получилось…

Раненный, истерзанный Мир пока не в состоянии дать своим обитателям счастья. Фальшивая радость ушла, но настоящая почти не вернулась – ее надо заработать, постоянно участвуя в строительстве Мира, трудясь на общее благо. К моменту, когда наступал момент ощутить немного заслуженного счастья, накапливалась такая усталость, что в окружающем Мире не виделось ничего позитивного.

Ложная любовь испарилась, но вместе в ней исчезла и доступность, легкость получения партнера. Теперь приходилось искать свою половинку, по оловянному добиваясь чувств. Люди недовольны, часто озлобленны, а таких не забирают в Высшие Миры – перемещения снова не осуществляются.

– И ты пришел пожаловаться нам, что у вас «трудности»? – хмыкнул Антип, – У нас это называется жизнью!

– Дослушай…

– Подожди, – прервал Рустам, – Как тебя звать-то? А то неудобно как-то…

– Меня? Зовите Русланом – так родители окрестили когда-то очень-очень давно.

– Что ж, Руслан, продолжай, – вздохнул Волна, предчувствуя, что их снова пытаются втянуть во что-то сверхъестественное.

Если бы трудности Меди сводились только к необходимости работать, Руслан не пришел бы к оловянным протозанщикам за помощью. Проблема шире: медные люди, отлученные от счастья и доступной любви, возроптали! Замена искусственной эйфории на реальный тяжелый труд многим кажется несправедливой. Бывшая жизнь во лжи