- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (80) »
требовали ответа. Кажется, переборщил…
— Живой?
— Сколько пальцев?
— Ты охренел?
Реальность ворвалась массой вопросов, на которые мне поначалу хотелось всех послать. Но первая реакция прошла и была задушена в зачатке.
— Где Сэл? — перебил я этот поток.
— Кто? Илья, ты в порядке? — надо мной навис Глеб.
Как тут оказался наш наставник? Мозг упорно пожелал уйти в неоплачиваемый отпуск, но я не позволил ему такой роскоши.
Потолок за его весьма взволнованным лицом был похож на мой, родной и домашний. Взгляд выхватывал и другие детали. Треснувшая штукатурка. Солнечные лучи, падающие на фарфорово-бледное лицо Яны. Кусок печи, пара кирпичей пробилась через побелку. Дома.
Вдалеке ещё голоса, знакомые. Все на месте. Но что случилось?
— Илья, ты перепугал меня до смерти! — Яна наклонилась надо мной, обдав слабым ароматом чего-то дико приятного. — Ну, то есть нас.
— Что… Что произошло?
— Ржевский! — заорал наставник. — Ты вообще в курсе про пагубные последствия возлияний? На здоровенный, но всё-таки молодой организм?
Чувствовал я себя плохо, но точно не из-за тех самых последствий. То есть трезвым, как стеклышко.
— Произошло что? — упрямо повторил я.
— Перебрал, это называется, — подсказал монах, скалящийся во все тридцать два.
Я с трудом перевёл взгляд на более приятное зрелище в виде княжны. И вложил в этот самый взгляд лишь один вопрос. Какого хрена происходит.
— Илья, — Яна поняла моё недоумение и спешила говорить: — Ты не совсем выздоровел. Мы привезли тебя домой из обители, без сознания. Ты встал и упал, сильно ударился головой. Бредил, разговаривал, потом пошёл на кухню. Ты понимаешь, где ты?
Ну похоже что я в своём собственном доме и на самой лучшей кровати из существующих. На полу в кухне, где мне подложили что-то приятное. Руки ощущали мягкую ткань, а где-то сбоку маячил знакомый силуэт окна.
— Сколько я был в отключке?
— Несколько дней после нападения… — княжна прикусила губу, идеальное личико пробороздили морщины. — Ночью, я не уследила, ты ушёл и… Мы нашли тебя внизу, без сознания и ты говорил ужасные вещи. Илья…
— Ржевский, у вас белочка! — вклинился монах, как-то не очень добро заржав.
Ох, нет. Голова гудела так, будто я и правда приложился ею обо все острые углы. Но милая безобидная зверушка тут точно была не при чём.
— Чего?
Чего, ёб вашу мать?
Глава 2
В краткий миг слабоволия я решил, что мне вообще всё это привиделось. История про миры, Владык и богов. Но нет. — Ещё раз, — очень медленно, почти по буквам, произнес я: — Что произошло? Где Сэл? На кухне были все, кроме демона и бродяги. Встревоженные рожи нависали надо мной, как хмурое питерское небо. И никто, похоже, не понимал суть моего вопроса. Вот что-то подобное я помнил из короткой лекции от наставника про одержимых. Что никто и ничего не вспомнит. — Какой Сел? — пробасил Карл, раздвигая тучу рож и одно прекрасное лицо княжны. — Сэл, — на какой-то поправил я, хотя уже понял проблему. — Если я очнулся вот-вот после целителей, то вы все тут что делаете? Мы вообще-то культурно отдыхали, помните? Надежды на спасение в этих не обременённых воспоминаниями лицах не было. Посмотрели мои друзья на меня с одинаковым диагнозом. Перебор с домашней реабилитацией. — Илья, — вкрадчиво произнёс наставник. — Ты как вообще? — Да будто нагнули всех, кроме меня, — честно ответил я, поднимаясь. В голове обезьянки били в медные тарелки. Потёртые и усталые. Что несчастные животные, что их снаряжение. Может мне и правда почудилось? На ногах я почувствовал себя более уверенно. Так, что потребовал завтрак на всех. Его доставили быстро, и аромат жаренного бекона заполонил сразу всё. Хрустящий тост, сверху бекон, на нём то самое яйцо пашот, зелень и божественный соус. — Яйца бенедикт, Ваше сиятельство! — торжественно проорал Ларс, словно эти яйца вдруг стали священнее моих. Я проглотил этот гастрономический изыск, едва почувствовав мастерство повара. После этого появились пышные сырники, запечённые в духовке и тающие от движения маленькой вилки. В такие моменты становится реально пофиг, свихнулся ты или нет. Румяный бочок, на котором расплавляется густая сметана… — Фто ф фладыками? — не откладывая, задал я вопрос. — Ф фмысле? — Глеб уделал всех по скоростному поеданию, но всё равно пока не успел доесть. — Ф фмысле… — я прожевал, удержался от искушения взять ещё и намекнул: — Ну они разнесут этот мир. Запнулся, подавившись. Я сказал «этот». Не наш или людей, а этот. Так говорил и Сэл. Он не палился «ваш», просто говорил про этот мир. Но меня контузило, судя по всему. Одним бородатым мужиком. — Глеб, ты помнишь как объяснял про потерю памяти от одержимых? — Ну… — монах провёл по поседевшему ежику волос. — Было такое. Ты же не… — Я же да, — закончил я его догадку. — Они не помнят ничего, а я помню. Уверен. — Ну вообще эликсиры обители подразумевают защиту от такого, — неуверенно сказал наставник. — Но да, может и не сработать. Ты уверен? — Ага. Такой сильный аргумент вынудил его задуматься. Учитывая, что он на своей шкуре узнал про одержимых и их спецэффекты, он мог поверить. Но не захотел. — Ржевский. Тля… Ваше сиятельство если настаивает на такой версии, то надобно к нашим коллегам, инквизиторам. — Саня, — я выискал среди трапезничающей компании княжича. — Ну ты хоть скажи, что это правда. — Это правда, — тут же подтвердил Ростовский, но пока я растекался улыбкой, уточнил: — Ну он точно в это свято верит. Ты уж прости, но массово запудрить мозги никто не может. Даже лорды, кем бы они ни были. Ты про них говорил… И звучит это как бред. Ох непросто будет их убедить. Я несколько раз в прошлой жизни встречался с изменёнными воспоминаниями. Ничем это не отличалось от магических. Если этим не стёрли всё под чистую. — Нравится тебе твоя новая причёска? — зацепил я Германа, коротко и неровно подстриженного. Граф моргнул, его вроде как осенило. Он испуганно заозирался, пока я думал как снять эту хрень с остальных. В его новой реальности он не знал, когда так убого подстригся. Как и другие. Ну кроме Глеба, которого тут не было. Но я не хотел стать официальным психом. А значит нужно попытаться сломать систему, если она есть. — Я… — Германа уже ломало. — Это… Я это сделал, когда… — Когда? Кровь, мать их! Озарение, вспышка и безумная идея. Я воззвал ко всей крови, которой напитал особняк и землю. Я у себя дома. Забурлило и закипело, отозвалось. В нос ударило полыхающим жаром, сухим и рвущим ноздри. Как в адово- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (80) »