Егор Августинов Сумрачные дни рассвета

1.«Радушию бескрайнему…»

Радушию бескрайнему

Я вверен на века,

Но все ж болит сознание,

Растерзана душа.

За смутным осознанием

Низости идей,

Таятся не признания,

А свет вечных огней.

И будто бы стенания мне слышатся внутри,

Но не разлукой данные,

Отсутствием мечты.

Я еду не по правилам,

А правила у нас,

Рожденные сознанием,

Как двигатели масс.

Так что отныне правильно,

Что правильно всегда?

Молчать, взрывая подсознание,

Бежать от жгучих фраз?

Закон не миром писанный,

А писанный войной.

Прогнутся ли правители

Пред жизнью одной?

К чему кричать про равенство?

Ведь равны мы всегда.

Когда решаем правильно,

Ошибкою твердя.

Все люди одинаковы,

И поровну глупы.

Эмоции затянуты и скованы в груди.

2. «Полоски черно-белые…»

Полоски черно-белые

И серые круги.

Туманами пещерными

Укутаны пути.

Стекло покрылось льдинками

И я покрыт свинцом.

Тебя несет течение,

А я тону в Чудском.

Не в землю горстью брошенный,

А водами храним.

Последним взглядом схваченный

Твой образ мной храним.

Сквозь лед не видно времени,

Но каждым теплым днем.

Все ближе я к поверхности,

К бескрайности времен.

3. «Я образа подобию…»

Я образа подобию

Хотел бы отвечать.

Вершиною пронзенною

Порог переступать.

Не запятнавшись строями

Судьбу не проклинать.

И верою распятою

Жить, не умирать.

Блаженством предначертанным

Поставлено клеймо.

Растерзанным, размеченным

Осталось существо.

Не бликом ты воспрянувшим

Узреешь шутовство.

А  страхом опечатанным

Останется лицо.

Восторг забвеньем брошенный

Растает на лету.

Лучами загороженный,

Отверженный в плену.

Сиянием оставленный,

Парящий в пустоту.

Деяньем опечаленный,

Оставленный в углу.

Не злым зверьем обглоданный,

А слизанный с кости.

Палящим ветром высохший,

И с пулею в груди.

4. «В руке клинок, потоки крови…»

     1

В руке клинок, потоки крови

Омыли берега реки.

Сегодня стон и крики боли

Пробьются сквозь огонь звезды.

Клинки вершители судьбы,

Вонзались в тело без души.

И наземь падали они:

Сыны, мужья и их отцы.

                  2

В потоке красного вина,

Не отражалась их вина.

Как в золоте могуча власть,

Что тело с духом могут пасть?

И тихо язвой покрываться

Следы порочного страдальца.

Который возложить готов

Весь мрак темниц и свет оков.

                   3

А после крови и стыда,

Когда лишь жизнь одна дана,

Корить, на поле мертвых тел,

Себя за то, что не сумел,

Оставить кровь внутри себя,

И возвратится навсегда,

Туда где памятна всегда,

Твоя проклятая душа.

               4

За бой святой

Деньги рекой.

За смерть порой

Будешь герой.

Герой еще одной войны,

Где реки старены,

Текут в болото всех боев.

И не останется и слов,

Чтоб вспомнить чьи-то имена

И что за бой, какой, когда?

                 5

Не вижу смысла воевать.

Еще раз подлинно страдать?

Во имя доброго их зла,

Кормить червей, сгореть дотла.

Венец творенья пал на дно,

И это нами решено.

Являясь с виду божеством,

Внутри червей полным-полно.

5. «Неутолимая обитель…»

Неутолимая обитель,

Слез не омывших дочерей.

Где разрушаются отныне,

Туманы скованных страстей.

Я не бывал за этой гранью,

Сердец забытых не искал.

Лишь верою живет созданье,

Которое взошло на пьедестал.

За смерть стоящей у стены,

Не видно правой стороны.

Не слышно гула старых труб,

Из кузнец тех, где цепи рвут.

Вверху часовни на краю,

Одетых в тонкую петлю,

Весят три тени старины,

Где ты, где я и где все мы.

Радушно колокол звучит,

Он крики бесов воплотит.

И этим знамением он,

Будет временем крещен.

От жара печи нет спасенья,

Вода отрава сочлененье.

Из едкой серы их состав

И примеси остатков трав.

От визгов выпевших воды,

Взрывались кости на дыбы.

От дуновения ветров,

Волдырь взрывается, и кровь

Из язв его стекает.

И кто же здесь в обители страдает?

Страданья здесь ответ времен,

За жадность, знания их корм.

Он душу вечно разъедает,

За взор, который позволяет,

Здесь видеть иной мир,

И здесь страдания кумир.

И только здесь найдешь спасенья

От лжи, от правды нет забвенья.

И крутятся колеса тьмы,

Давая нам понять, где свет, и где же мы.

6. «Прекрасно выглядит она…»

Прекрасно выглядит она,

И не жива, и не мертва.

Как кукла в радостных руках,

Переходящая в мечтах.

От вымпела чужих утех,

Тебя сменяет чей-то грех.

И в рваной, порванной судьбе

Участница в чужой игре.

И слезы в кубке от вина,

Ты выпила уже до дна.

Как королева грязных стен,

Твой мир разруха или тлен?

Как затхлая твоя обитель?

Сейчас в ней новый покровитель.

И в сумраке его времен,

Ты погружаешься  лишь в сон.

И сон тот стынет от стыда,

Как буря – стылая вода.

Спасает сон, от жизни сей,

Как гроздь вина она теперь.

Не облегчить ее печаль,

Она как узник своих чар.

Влечет к себе любовный жар,

То мука для нее, прощай.

7. «Я сердце вновь свое укрыл…»

Я сердце вновь свое укрыл,

Меж ребер спрятал и забыл.

Забыл страданья, нет оков,

Не вижу сны, спокойна кровь.

Нет больше красных тех волос,

Которые пронизывали кость.

И не давали мне уснуть,

Огнем бы мне клеймили грудь.

От криков, скрежета зубов

Не хлынет в бездну крик любовь.

И звук ногтей терзавших грудь,

Пытаясь, сердце вытянуть,

Не будет слышен мне теперь,

Хоть и открыта настежь дверь.

Огонь остыл  на пепелище,

Покрылась ткань багровым льдом.

И этот холод стоном дышит,

Все спит зловеще-странным сном.

Исчезли запахи, а звуки,

Переменились в дикий рев.

Теперь спокойствие как муки,

А сердце жаждет простых слов.

Зыбучие пески отрадно,

Песчинкой тянутся на дно.

И солнце красное забавно,

Сжигает тень мою давно.

И что презренному созданию,

Осталось делать на земле?

Упасть песчинкой в мирозданье.

И вновь блуждать в кромешной тьме.

8. «Не зажгутся фонари…»

Не зажгутся фонари,

Этой проклятой земли.

По аллеям сквозь ветра,

Алеют мертвые тела.

От солнца тлеет уголек,

Настал великий Рагнарек.

От радиации вокруг,

Трещит Гейгеровский труп.

Взрывы атомов кругом,

Опоясывают дом.

Апокалипсиса в сердцах,

Ждали всадники творца.

Как обидно понимать,

Кто убил природу мать.

От уродства стынет кровь,

Жизнь рождается здесь вновь.

Кожа здесь не приживется,

А глаза съедает ночь.

Мы не в силах