Дарен повернулся ко мне; его губы скользнули по моим, превращаясь в невероятно нежный и одновременно страстный поцелуй.
— Я так скучал, ― шепнул он, вызывая по телу целый ворох знакомых мурашек.
— Мы тоже, ― застонала, ощутив новый удар, ― и мы сильно пинаемся. Кажется, внутри меня растет самый настоящий футболист.
— Мой мальчик ещё не родился, а уже знает, кем хочет стать, ― с восхищением произнес Дарен, касаясь моего уже довольно большого живота.
— Нам нужно придумать ему имя.
— Грегори… Грегори Бейкер. ― подняв глаза, предложил он.
Ощутила, как старая рана закровоточила вновь. Мы оба, даже спустя столько лет, так и не смогли окончательно унять боль от утраты.
— Ты уверен?
— Я хочу, чтобы мой сын носил имя человека, когда―то спасшего жизнь его отцу… пожертвовавшего собой. Я хочу отблагодарить Мартина хотя бы этим… хотя бы такой малостью.
Выдохнула, ощущая, как сжалось сердце.
— Когда―то ты сказал мне, что у тебя… у нас… не получится замкнуть порочный круг. Что Чудовище внутри тебя, пускай и через время, но вновь возьмет верх… ― сжала его пальцы в своих и с невероятной нежностью заглянула в любимые синие глаза. ― С тех пор прошло восемь лет. И, если ты до сих пор не осознал, я скажу это сама… ты победил его. Став лучшим на свете отцом и мужем, доказал, что ты намного сильнее живущей внутри тебя тьмы. И никогда… даже в самой глубокой старости… я не устану повторять, как сильно тебя люблю. И как много счастья ты мне подарил.
— Ты подарила мне намного больше, ― шепнул Дарен, утирая одиночную слезу с моей щеки, ― когда согласилась быть моей… родила Ариэллу и Лилиан… позволила удочерить Адель… и сейчас… вынашивая под сердцем нашего сына… разве на свете может быть мужчина счастливее?
— Наш сын, ― улыбнувшись, ничуть не мешкая, ответила, ― он будет счастливее, потому что обретет такого папу, как ты.
— И маму, ― убирая волосы с моего лица, сказал он, ― за которую он так же, как и я, каждый день будет благодарить Небеса… и тебя. Особенно, тебя. Каждое утро и каждую ночь. Каждое мгновение, которое ты рядом. И я клянусь, что буду делать это до последнего своего вздоха. Ты веришь мне?
Выдохнула и улыбнулась, понимая, что ещё немного, и я разрыдаюсь, как маленький ребенок.
— Верю, ― чувствуя, как он крепко прижимает меня к груди, закрыла глаза и зарылась в любимые объятия. В эту минуту я тоже поблагодарила за него Небеса. Как делала это каждый день. Уже восемь лет. И как буду делать это всегда.
До последнего аккорда сердца.
Адель
Пальцы коснулись потертой от времени бумаги. Глаза непроизвольно побежали по до боли знакомым, бесценным строкам, и с каждой секундой внутри всё больше и сильнее разрастался теплый шарик света, который не покидал моё тело уже многие―многие годы.
«Моя милая девочка, Твоё желание исполнено. Уверен, что, обретя папу, ты будешь счастлива. Навеки твой, Санта».
Улыбнувшись, выдохнула и прижала письмо к самому сердцу. Я хранила его уже восемь лет. Мне было всё равно, кто являлся его настоящим автором. Я хотела верить, что моё желание, пускай всего лишь в мыслях, но нашло своего истинного адресата, и что где―то свыше ему помогли сбыться. Это письмо было постоянным напоминанием о том, что, даже становясь взрослее, мы должны помнить о чудесах, верить в них, и тогда чудеса так же сильно, всегда будут помнить о нас. — Ади, родная! Нам пора в аэропорт! — Иду, пап! По―быстрому убрав письмо, поставила деревянную шкатулку обратно на полку. Взяв рюкзак, немного помедлила и, поддавшись какой―то невидимой силе, на мгновение обернулась. «И всё же, волшебство ― не сказка; оно действительно существует. Окружает нас повсюду и слышит… знает все наши самые потаенные желания. Мы не можем видеть его, но можем чувствовать, ощущать и верить. Особенно, верить. Ведь тогда возможным становится абсолютно всё», ― так всегда говорила моя мама. Улыбнувшись, сделала глубокий вдох и осторожно закрыла дверь комнаты, зная, что совсем скоро открою её вновь. Потому что здесь была моя семья. Здесь был мой дом.
Адель
Пальцы коснулись потертой от времени бумаги. Глаза непроизвольно побежали по до боли знакомым, бесценным строкам, и с каждой секундой внутри всё больше и сильнее разрастался теплый шарик света, который не покидал моё тело уже многие―многие годы.
«Моя милая девочка, Твоё желание исполнено. Уверен, что, обретя папу, ты будешь счастлива. Навеки твой, Санта».
Улыбнувшись, выдохнула и прижала письмо к самому сердцу. Я хранила его уже восемь лет. Мне было всё равно, кто являлся его настоящим автором. Я хотела верить, что моё желание, пускай всего лишь в мыслях, но нашло своего истинного адресата, и что где―то свыше ему помогли сбыться. Это письмо было постоянным напоминанием о том, что, даже становясь взрослее, мы должны помнить о чудесах, верить в них, и тогда чудеса так же сильно, всегда будут помнить о нас. — Ади, родная! Нам пора в аэропорт! — Иду, пап! По―быстрому убрав письмо, поставила деревянную шкатулку обратно на полку. Взяв рюкзак, немного помедлила и, поддавшись какой―то невидимой силе, на мгновение обернулась. «И всё же, волшебство ― не сказка; оно действительно существует. Окружает нас повсюду и слышит… знает все наши самые потаенные желания. Мы не можем видеть его, но можем чувствовать, ощущать и верить. Особенно, верить. Ведь тогда возможным становится абсолютно всё», ― так всегда говорила моя мама. Улыбнувшись, сделала глубокий вдох и осторожно закрыла дверь комнаты, зная, что совсем скоро открою её вновь. Потому что здесь была моя семья. Здесь был мой дом.