теперь-то мне ясно, для какой цели Келиш такие бравые усы отрастил, — заметил Иван Мокропуло, мастер спорта, чемпион страны по лыжным гонкам, крепкий, веселый парень.

— Под испанца подстраивается, — поддержал его Виктор Правдин, хорошо известный всей стране волейболист.

— По женскому вопросу теперь следует обращаться к Парасе. Он у нас как известный эксперт… — опять послышался голос Правдина.

Парася — прозвище двадцатитрехлетнего Павла Маркина. Скромность и деликатность этого парня в отношениях с девушками часто становились предметом шуток и розыгрышей.

Выехали из пределов Москвы. Автоколонна прибавила скорость. Разговор сам собой прекратился: все смотрели на полусожженные деревни, на взорванные мосты, разрушенные дороги. В октябре — декабре 41-го года многие из нас строили здесь оборонительные рубежи, вели бои с гитлеровцами. Вон и сейчас еще видны воронки, оставшиеся от мощных фугасов, которые мы закладывали на обочинах шоссе и при подходе противника взрывали. Немало омсбоновцев осталось лежать здесь навечно. В том числе заместитель командира моего взвода, москвич Михаил Матросов…

Время было уже около семи часов вечера, когда длинно прогудел передний грузовик. Начальник автоколонны помигал красным светом фонаря. Сигнал остановки.

— Приехали?! Что за поселок?

— Спас-Заулок!

— Слеза-а-ай!.. В машинах ничего не оставлять! Здесь ночуем!

Была глубокая ночь. Сквозь редкие просветы в снеговой облачности тускло мигали холодные звезды. Сойдя с машин, лыжники разминались, притопывали, похлопывали себя рукавицами, поддавали друг дружке в бока грелись. Под новыми яловыми сапогами звонко скрипел снег. Жозя заскакал на месте, потом завертелся вокруг большого Андреева боксерским шагом, нанося легкие, условные удары. Андреев раздвинул в улыбке толстые посиневшие губы, пробасил:

— Чего это ты, Женя, как блоха?.. Давай-ка лучше я обниму тебя по-братски. Сразу теплее станет…

— Первое отделение, ко мне!.. — раздался звонкий голос Николая Голохматова.

Быстро разобрались на ночлег. Надо было хорошенько выспаться.

Борис Галушкин

В поселке Спас-Заулке я оказался в одном доме с Галушкиным. При распределении спальных мест ребята уступили нам широкую печь. После холодного, ветреного дня в грузовике это чудо русского деревенского быта показалось нам сущим раем.

Поужинав, забрались на печь. Потек неторопливый разговор. Выяснилось, что Борис Галушкин — сын потомственного шахтера. Отец его долгие годы проработал на угольных шахтах. Умер от туберкулеза легких, когда Борису было всего четыре года. Рос у тетки в Грозном.

Примерно тогда же я работал на строительстве нефтяных вышек, а после механиком в Чечено-Ингушском зерносовхозе, что совсем рядом с Грозным.

— Алексей Иванович, так мы же, выходит, земляки?! — обрадовался Галушкин.

— Да-а, самые что ни на есть настоящие! — с удовольствием подтвердил я.

Окончив школу, Борис приехал в Москву и поступил в двухгодичную Высшую школу тренеров по боксу при Московском институте физкультуры. Потом поступил сразу на третий курс того же института. Кроме бокса, занимался легкой атлетикой, ходил на лыжах, играл в футбол. Даже был капитаном футбольной команды своего института.

Высокий, ладно скроенный, черноволосый Галушкин быстро и легко сходился с людьми. Был верным, бескорыстным, заботливым другом. Помогал попавшим в беду, считал это своим долгом.

…29 июня (день его рождения) 1941 года боксер-перворазрядник Борис Галушкин и его друзья-однокурсники записались добровольцами и прибыли на Ленинградский фронт. Галушкина назначили комсоргом 2-го полка ополченческой дивизии.

…Однажды, а случилось это в августе 1941 года, Борис Галушкин ехал из политотдела дивизии к себе в кузове попутного воинского грузовика. Рядом погромыхивал ящик с боеприпасами. Клубились черные, грозовые тучи, слышались раскаты грома. Борис, накинул на плечи плащ-палатку. Хлынул ливень. Трехтонка остановилась.

— Эй, в кузове! — крикнули из кабины. — Давай сюда! Место найдется.

Открылась дверца. Из кабины выглянул чернобровый капитан. Это был уполномоченный особого отдела их полка Рыленко. Борис только сейчас узнал его.

— Быстро! А то раскиснешь там! Откуда топаешь? — спросил капитан.

— Из политотдела…

Уполномоченный вопросительно посмотрел на Бориса.

Галушкин улыбнулся. Он знал, что капитан Рыленко всегда дотошно интересуется не только новым человеком в расположении их части, но и причиной отлучки каждого военнослужащего из своего подразделения.

— По комсомольским делам… Узнал, что в запасной полк большое пополнение прибыло. Из Москвы ребята есть.

Ливень продолжал неистово хлестать в ветровое стекло. «Дворники» не успевали сгонять с него воду. В дождевой мути погасли остатки дня. С притушенными фарами трехтонка, осторожно продираясь через дождевую завесу, катилась с пригорка. Вспышка молнии высветила впереди какие-то строения.

Тихо скрипнув тормозами, машина остановилась у длинного деревянного дома барачного типа. Из одного окна пробивалась полоска света.

— Комсорг, за мной!

— Товарищ капитан, плащ-палатки взяли бы, — предложил шофер.

— Ничего, не сахарные.

Сквозь шум непогоды из дома доносились поющие голоса, обрывки смеха. Дождь не стихал. У сарая, стоявшего невдалеке, блеснул слабый свет. Он мигнул три раза и поплыл в их сторону. Вскоре перед ними появился человек в брезентовом дождевике, с фонарем на груди и с ружьем в руках.

— Кто такие будете, добрые люди?

— Свои!.. Здравствуй, дед Аким! — приветствовал его капитан и спросил: — Ну, как тут дела?

Старик спрятал «летучую мышь» под полу плаща, указал рукой на барак, доложил:

— Сейчас дела, стало быть, ничего, а то совсем плохие были. Старшой их с одним парнем уходили куда-то. Ну, думаю, сбег, поганец!

— Вернулся? — с тревогой спросил капитан.

— Пред самой грозой заявился… Бражничают как на празднике, паразиты! — зло добавил сторож и смачно сплюнул.

— Порядок. Спасибо, папаша, что позвонил. А теперь иди. Мы тут сами разберемся.

Дед запахнул полы дождевика и скрылся в дождевой мгле.

— Зайдем-ка, комсорг. Надо посмотреть, что тут за народец обосновался. Понял? — тихо сказал уполномоченный, кивая на строение, с крыши которого с шумом низвергались потоки воды. Потом повернулся к шоферу. — Семен, а ты тут за фасадом присмотри. Пошли!

— Есть присмотреть за фасадом! — четко сказал шофер.

Галушкин догадался, какая помощь потребуется от него, и весь собрался, как перед боем.

Капитан поплотнее надвинул фуражку, расстегнул