биологическое существование физического тела, досрочно (свобода выбора предусматривает такую возможность) как бы рвет струну во время исполнения, отчего в гармонический ряд вклеивается фальшивая нота. Это походит на удар хлыста снизу в ответ на протянутую длань Господом сверху, и, кстати, нарушающий заповеди подобен душе-самоубийце.

Он (голос) что-то еще говорит, но на мягкой траве очи мои безвольно закрываются и нет никаких сил, следить за быстрыми словами-мухами, роящимися в голове помимо воли.

– Эй, эй, еще не время, – грохочет обиженно Голос, и я просыпаюсь.

– А что есть время? – я ощупываю левое запястье, часов нет. – Как узнать время?

– Его можно рассчитать, – Голос явно обрадован моему возвращению в диалог, – по сердцебиению.

«Отстать бы ему от меня со своими загадками», – думаю с надеждой я, но понимаю, просто так от рупора, непонятно каким образом проникшего в мою черепную коробку, не избавиться.

– Слушаю тебя, – зевая протягиваю я.

– Используя свой пульс, можешь определить галактическое время не с точки зрения его соотношения с движением Земли вокруг Солнца, то есть местным исчислением скорости протекания биофизических процессов, а как осознание его энергетической сути, задающей ритм Вселенского бытия, смены вдоха и выдоха всего Сущего.

Как бы заткнуть бубнящего «учителя» и остаться наедине с собой по-настоящему, без тревожащих извне звуков, шевелящихся под спиной лапок и слепящего света подмигивающих, как старому знакомцу, звезд.

– Тебе не пора домой? – обращаюсь я к Голосу, с содроганием думая, а где его дом.

– Пока нет, – слышу я ответ где-то в районе расположения собственного мозжечка.

– А когда пора? – безо всякой надежды задаю риторический вопрос невидимому собеседнику.

– Когда погаснут звезды, причем все, – доносится до меня уже через покрывало долгожданного сна.