Катрина потягивается, широко раскинув свои костлявые руки и запрокинув голову навстречу солнечным лучам. Ее лицо светится от умиротворения, и я ей искренне завидую.
Смерть ей к лицу.
Эта мысль заставляет меня улыбнуться.
― Я рад, что убил тебя, ― говорю я ей.
― Я в курсе. Мне тоже радостно, что ты умер.
Она даже не взглянула на меня, по-прежнему устремляя свой взор в небо. Ее волосы цвета воронова крыла поредели, но благодаря этому ее лицо приобрело какую-то необъяснимую призрачную красоту, чего я раньше не замечал.
― Ты стала еще краше, ― отмечаю я.
― Даже не сомневаюсь. А ты все такой же ужасный, как и всегда. Не могу понять, как я могла в тебя влюбиться.
Я смеюсь. Мой смех звучит подобно раскатам грома: то высоко, то низко. Он эхом разносится по лесу, спугивая стаю ворон, которые разлетаются с деревьев в разные стороны. Их карканье сливается с моим смехом, и вместе это звучит крайне гармонично.
Катрина смотрит на меня, едва сдерживая улыбку.
― Ты истинный кошмар, ― шепчет она.
― Как и ты, любовь моя, ― отвечаю я между приступами смеха, ― как и ты.