- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (24) »
чудом распадаются.
Не для себя прошу я, детям.
Кто знает сладость подаяния?
– Вдруг перекликнулись Земля и Небо.
По вьюжной тороплюсь поляне я,
В руке сжимая ломтик хлеба.
Декабрь 1921
Дают нам книги холодные, мудрые, И в каждой сказано о Нем по-разному. Толкуют Его словами пророческими, И каждый толкует Его по-своему. И каждое слово о Нем – обида мне, И каждая книга как рана новая, Чем больше вещих о Нем пророчеств, Тем меньше знаю, где правда истинная. А смолкнут речи Его взыскующие, И ноет сердце от скуки жизненной, Как будто крылья у птицы срезаны, А дом остался без хозяина. Но только свечи перед иконами, Мерцая, знают самое важное. И их колеблющееся сияние, Их безответное сгорание Приводит ближе к последней истине. 1925 Симферополь Sub rosa: Аделаида Герцык, София Парнок, Поликсена Соловьева, Черубина де Габриак – М., Эллис Лак, 1999. Выпуск подготовил Иван Дмитриев
Я прошла далеко, до того поворота, И никого не встретила. Только раз позвал меня кто-то, Я не ответила. Не пройти, не укрыться средь чёрного леса Без путеводных знамений. И от взоров тревожных скрывает завеса Мерцание пламени. Отчего так печальны святые страны? Или душа застужена? Или из дому вышла я слишком рано, Едва разбужена?
Е.Г. И пошли они по разным дорогам. На век одни. Под горой, в селеньи убогом Зажглись огни. Расстилается тайной лиловой Вечерний путь. Впереди – равнина и снова Туман да муть. Все дороги верно сойдутся В граде святом. В одиночку люди плетутся, Редко вдвоём. Где скорей? По вешнему лугу Иль тьмой лесной?.. Поклонились в землю друг другу – Бог с тобой! И пошли. В селеньи убогом Чуть брезжит свет. Все ль пути равны перед Богом Или нет? НОЧЬЮ А душа поёт, поёт, Вопреки всему, в боевом дыму. Словно прах, стряхнёт непосильный гнёт и поёт. На пустынном юру затевает игру, С одного бугра на другой мост перекинет, Раскачается над бездной седой и застынет. Пусть рухнет, коль хочет – Другой будет к ночи! Из песен строит жильё людское – Палаты и хаты – выводит узор – В тесноте простор. Спите, кто может, на призрачном ложе. А кругом стоит стон. Правят тьму похорон. Окончанье времён. Погибает народ. А душа поёт…
Что это – властное, трепетно-нежное, Сердце волнует до слёз, Дух заливает любовью безбрежною, Имя чему – Христос? Был ли Он правдою? Был ли видением? Сказкой, пленившей людей? Можно ль к Нему подойти с дерзновением, Надо ль сойтись тесней? Если б довериться, бросив сомнения, Свету, что в мир Он принёс, Жить и твердить про себя в упоении Сладостный звук – Христос! Если бы с Ним сочетаться таинственно, Не ожидая чудес, Не вспоминая, что он – Единственный, Или что Он воскрес! Страшно, что Он налагает страдание, Страшно, что Он есть искус… Боже, дозволь мне любить в незнании Сладкое имя – Иисус.
Посв. М.Н.А-д Она прошла с лицом потемнелым, Как будто спалил его зимний холод, Прошла, шатаясь ослабшим телом. И сразу я уразумела, Что это голод. Она никого ни о чём не просила, На проходящих уставясь тупо. Своей дорогою я спешила, И только жалость в груди заныла Темно и скупо. И знаю, знаю, навеки будет Передо мною неумолимо Стоять как призрак она, о люди, За то, что, не молясь о чуде, Прошла я мимо.
Душой усталой и бесслёзной Узнала я, – но было поздно, – Кто ждал меня. Если это старость – я благословляю Ласковость её и кротость, И задумчивую поступь. Нет былой обострённости Мыслей и хотений. Ночью сон спокойней. Ближе стали дети, И врагов не стало. Смотришь – не желая, помнишь – забывая, И не замышляешь новых дальних странствий В бездны и на кручи. Путь иной, синея, манит неминучий. И в конце дороги – пелена спадает, И на перевале – всё былое тает, И в часы заката – солнце проливает Золото на землю. Если это старость – я её приемлю.
Не Вы – а я люблю! Не Вы – а я богата… Для Вас – по-прежнему осталось все, А для меня – весь мир стал полон аромата, Запело все и зацвело… В мою всегда нахмуренную душу Ворвалась жизнь, ласкаясь и дразня, И золотом лучей своих огнистых Забрызгала меня… И если б я Вам рассказала, Какая там весна, Я знаю, Вам бы грустно стало И жаль себя… Но я не расскажу! Мне стыдно перед Вами, Что жить так хорошо… Что Вы мне столько счастья дали, Не разделив его… Мне спрятать хочется от Вас сиянье света, Мне хочется глаза закрыть, И я не знаю, что Вам дать за это И как мне Вас благодарить… 28 апреля 1903, Москва
Я знала давно, что я осенняя, Что сердцу светлей, когда сад огнист, И все безогляднее, все забвеннее Слетает, сгорая, осенний лист. Уж осень своею игрой червонною Давно позлатила печаль мою, Мне любы цветы – цветы спаленные И таянье гор в голубом плену. Блаженна страна, на смерть венчанная, Согласное сердце дрожит, как нить. Бездонная высь и даль туманная, - Как сладко не знать… как легко не быть… Не позднее 1907
Ключи утонули в море - От жизни, от прежних лет… В море – вода темна, В море – не сыщешь дна. И нам уж возврата нет. Мы вышли за грань на мгновение. Нам воздух казался жгуч - В этот вечерний час Кто-то забыл про нас И двери замкнул на ключ. Мы, кажется, что-то ждали, Кого-то любили там - Звонко струились дни, Жарок был цвет души… – Не снилось ли это нам? Забылись слова, названья, И тени теней скользят… Долго ль стоять у стен? Здесь или там был плен? Ни вспомнить, ни знать нельзя! Так зыбки одежды наши, Прозрачны душа и взгляд. Надо ль жалеть о том? Где-то на дне морском От жизни ключи лежат. Не позднее 1907
Отчего эта ночь так тиха, так бела? Я лежу, и вокруг тихо светится мгла. За стеною снега пеленою лежат, И творится неведомый белый обряд. Если спросят: зачем ты не там на снегу? Тише, тише, скажу, – я здесь тишь стерегу. Я не знаю того, что свершается там,
***
Дают нам книги холодные, мудрые, И в каждой сказано о Нем по-разному. Толкуют Его словами пророческими, И каждый толкует Его по-своему. И каждое слово о Нем – обида мне, И каждая книга как рана новая, Чем больше вещих о Нем пророчеств, Тем меньше знаю, где правда истинная. А смолкнут речи Его взыскующие, И ноет сердце от скуки жизненной, Как будто крылья у птицы срезаны, А дом остался без хозяина. Но только свечи перед иконами, Мерцая, знают самое важное. И их колеблющееся сияние, Их безответное сгорание Приводит ближе к последней истине. 1925 Симферополь Sub rosa: Аделаида Герцык, София Парнок, Поликсена Соловьева, Черубина де Габриак – М., Эллис Лак, 1999. Выпуск подготовил Иван Дмитриев
* * *
Я прошла далеко, до того поворота, И никого не встретила. Только раз позвал меня кто-то, Я не ответила. Не пройти, не укрыться средь чёрного леса Без путеводных знамений. И от взоров тревожных скрывает завеса Мерцание пламени. Отчего так печальны святые страны? Или душа застужена? Или из дому вышла я слишком рано, Едва разбужена?
* * *
Е.Г. И пошли они по разным дорогам. На век одни. Под горой, в селеньи убогом Зажглись огни. Расстилается тайной лиловой Вечерний путь. Впереди – равнина и снова Туман да муть. Все дороги верно сойдутся В граде святом. В одиночку люди плетутся, Редко вдвоём. Где скорей? По вешнему лугу Иль тьмой лесной?.. Поклонились в землю друг другу – Бог с тобой! И пошли. В селеньи убогом Чуть брезжит свет. Все ль пути равны перед Богом Или нет? НОЧЬЮ А душа поёт, поёт, Вопреки всему, в боевом дыму. Словно прах, стряхнёт непосильный гнёт и поёт. На пустынном юру затевает игру, С одного бугра на другой мост перекинет, Раскачается над бездной седой и застынет. Пусть рухнет, коль хочет – Другой будет к ночи! Из песен строит жильё людское – Палаты и хаты – выводит узор – В тесноте простор. Спите, кто может, на призрачном ложе. А кругом стоит стон. Правят тьму похорон. Окончанье времён. Погибает народ. А душа поёт…
* * *
Что это – властное, трепетно-нежное, Сердце волнует до слёз, Дух заливает любовью безбрежною, Имя чему – Христос? Был ли Он правдою? Был ли видением? Сказкой, пленившей людей? Можно ль к Нему подойти с дерзновением, Надо ль сойтись тесней? Если б довериться, бросив сомнения, Свету, что в мир Он принёс, Жить и твердить про себя в упоении Сладостный звук – Христос! Если бы с Ним сочетаться таинственно, Не ожидая чудес, Не вспоминая, что он – Единственный, Или что Он воскрес! Страшно, что Он налагает страдание, Страшно, что Он есть искус… Боже, дозволь мне любить в незнании Сладкое имя – Иисус.
* * *
Посв. М.Н.А-д Она прошла с лицом потемнелым, Как будто спалил его зимний холод, Прошла, шатаясь ослабшим телом. И сразу я уразумела, Что это голод. Она никого ни о чём не просила, На проходящих уставясь тупо. Своей дорогою я спешила, И только жалость в груди заныла Темно и скупо. И знаю, знаю, навеки будет Передо мною неумолимо Стоять как призрак она, о люди, За то, что, не молясь о чуде, Прошла я мимо.
***
Душой усталой и бесслёзной Узнала я, – но было поздно, – Кто ждал меня. Если это старость – я благословляю Ласковость её и кротость, И задумчивую поступь. Нет былой обострённости Мыслей и хотений. Ночью сон спокойней. Ближе стали дети, И врагов не стало. Смотришь – не желая, помнишь – забывая, И не замышляешь новых дальних странствий В бездны и на кручи. Путь иной, синея, манит неминучий. И в конце дороги – пелена спадает, И на перевале – всё былое тает, И в часы заката – солнце проливает Золото на землю. Если это старость – я её приемлю.
***
Не Вы – а я люблю! Не Вы – а я богата… Для Вас – по-прежнему осталось все, А для меня – весь мир стал полон аромата, Запело все и зацвело… В мою всегда нахмуренную душу Ворвалась жизнь, ласкаясь и дразня, И золотом лучей своих огнистых Забрызгала меня… И если б я Вам рассказала, Какая там весна, Я знаю, Вам бы грустно стало И жаль себя… Но я не расскажу! Мне стыдно перед Вами, Что жить так хорошо… Что Вы мне столько счастья дали, Не разделив его… Мне спрятать хочется от Вас сиянье света, Мне хочется глаза закрыть, И я не знаю, что Вам дать за это И как мне Вас благодарить… 28 апреля 1903, Москва
ОСЕНЬ
Я знала давно, что я осенняя, Что сердцу светлей, когда сад огнист, И все безогляднее, все забвеннее Слетает, сгорая, осенний лист. Уж осень своею игрой червонною Давно позлатила печаль мою, Мне любы цветы – цветы спаленные И таянье гор в голубом плену. Блаженна страна, на смерть венчанная, Согласное сердце дрожит, как нить. Бездонная высь и даль туманная, - Как сладко не знать… как легко не быть… Не позднее 1907
***
Ключи утонули в море - От жизни, от прежних лет… В море – вода темна, В море – не сыщешь дна. И нам уж возврата нет. Мы вышли за грань на мгновение. Нам воздух казался жгуч - В этот вечерний час Кто-то забыл про нас И двери замкнул на ключ. Мы, кажется, что-то ждали, Кого-то любили там - Звонко струились дни, Жарок был цвет души… – Не снилось ли это нам? Забылись слова, названья, И тени теней скользят… Долго ль стоять у стен? Здесь или там был плен? Ни вспомнить, ни знать нельзя! Так зыбки одежды наши, Прозрачны душа и взгляд. Надо ль жалеть о том? Где-то на дне морском От жизни ключи лежат. Не позднее 1907
***
Отчего эта ночь так тиха, так бела? Я лежу, и вокруг тихо светится мгла. За стеною снега пеленою лежат, И творится неведомый белый обряд. Если спросят: зачем ты не там на снегу? Тише, тише, скажу, – я здесь тишь стерегу. Я не знаю того, что свершается там,
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (24) »