работы была завершены еще утром. Было бы проще, если бы Марк остался, чтобы помочь другу, но тот, видимо, истолковал его слова по-своему.

– Что ж, – произнес Нил, обращаясь сам к себе. – Вести учет некому. Я буду первым, и, пожалуй, последним, кто примет участие в проекте «Будь совершенен». Если я не смог сделать весь мир идеальным, то хотя бы начну с себя.

Приведя в действие излучение антенны, он открыл приложение. На экране замелькали огоньки.

Нил немного обмяк в кресле, по-прежнему смотря в телефон. Так прошло около 10 минут. Потом освещение в аппаратной погасло. В темноте под потолком вспыхнули аварийные лампы и бронированные двери распахнулись. В комнату вбежали люди.

В суде. Зачем нужна соль

Суд над Нилом Мастерсоном состоялся только спустя шесть месяцев, когда были собраны все необходимые улики и доказательства его вины. Он был уволен из «Заслона», однако многие из его бывших коллег встали на защиту Нила, выступая против попыток возродить программу KeepСont. Словно выйдя из плена, в котором они оказались по собственной воле, люди, что в «Заслоне», что за его пределами, больше не хотели контролировать свои эмоции, ощутив, как выразилась в ту знаменательную ночь Мелисса, весь спектр эмоций внутри себя. Как говорила бабушка Марка: «Щепотка соли делает сахар только слаще».

Так что расчет Мастерсона оказался верен. Повторной попытки запустить KeepСont по уже имеющимся разработкам не состоялось.

Сам же Нил во время заседания, да и во все предшествующие ему недели, вел себя на удивление тихо. На вопросы отвечал связно, но медленно, улыбался невпопад. Создавалось ощущение, что он витал где-то в облаках, а не сидел в зале суда в качестве обвиняемого. Под конец длинной речи прокурора во время заключительного слушания Нил и вовсе поставил женщину в тупик, сделав ее внешности комплимент. Опытный юрист, она впервые в своей практике была вынуждена взять небольшую паузу, прежде чем продолжила свое выступление.

Марк виделся с Нилом дважды. Оба раза были в здании суда. Они обнялись, как давние приятели, впрочем, общей темы для разговора у них на этот раз не нашлось.

4 года спустя. Где-то в деревне

Двое мальчишек, пересекавшие узкую проселочную дорогу, что вела из деревни к речке, спешились у дома, окруженного высоким частоколом. Прислонив своих железных коней к ограде, они встали у забора, стараясь разглядеть обитателей жилища.

– Знаешь что-нибудь про нового соседа? – спросил тот из мальчишек, что был на год младше. К тому же, он был ниже своего друга, так что ему удалось разглядеть лишь кусочек крыльца, окруженного высокой, не стриженной полевой травой.

– Слышал кое-что от родителей, но больше всего узнал от старшего брата, – важно сказал второй мальчик. – Он подпрыгнул и ему посчастливилось увидеть фигуру на крыльце. Мужчина в рабочей одежде сидел, уставившись куда-то вдаль. – Это же тот изобретатель, который придумал штуку, которая контролирует твой мозг.

– Да ты шутить, – ахнул его друг. – Не может быть. Это у которого шарики за ролики потом заехали?

– Ну да. А иначе чего бы он приехал жить в такую глухомань.

Оба паренька рассмеялись.

Побоявшись заходить во двор или залазить на забор, чтобы разглядеть что-то еще, они решили сдаться. Мальчишки оседлали свои велосипеды и продолжили путь к воде.

– А твой брат помнит, какого это было? Контролировать мозги?

– Помнит немного. Сам он был еще мал, чтобы получить такую штуку, зато говорил всякое разное о родителях, о том, как они тогда себя вели.

– И как? – младший был так заинтересован, что опустил ногу на землю, замерев от любопытства. – Совсем были ку-ку?

– Да нет. Но знаешь, он мне признался, что лучше ему живется с нервными родителями, которые покричат на него, да успокоятся. Чем с теми, которые ходят как роботы-зомби, чтобы в один прекрасный день слететь с катушек.

– Это точно, – согласился второй. Он вернул ногу на педаль и принялся энергично крутить колеса.

Впереди уже брезжила искрящаяся на солнце гладь воды.

– И как они вообще на это согласились? – спросил он старшего.

– Одним словом, взрослые, – рассмеялся его друг, скидывая с себя футболку.

Спустя пару минут оба они уже плескались у берега.