фотки, да папка с бумагами.

– Что за папка, дед? Раньше ты о ней не говорил.

– Мал ты был, а ноне вон уж аттестат принёс. Нут-ко, вон с той полки с верха достань, – он, кряхтя, повернулся в кресле-каталке и ткнул клюкой в сторону книжного шкафа. – С самого верха тащи. Ага. Она самая.

Вытянутую из-под самого потолка папку с потёртыми и пожелтевшими углами покрывал слежавшийся слой пыли. Странно, но эта никогда не виданная папка вдруг показалась мне чем-то знакомой.

– Глянь-ка, что там, – прохрипел дед и закашлялся.

От вида этой невзрачной папки почему-то сердце взволнованно заколотилось. Откуда-то из глубин памяти поднялось ощущение узнавания, накатила волна, связанная с чем-то прошлым и важным. Сознание сделало отчаянную попытку вспомнить, но чуть выглянувшее из памяти наваждение опять кануло в забвение. Недовольно тряхнув головой, я протёр трявкой пыль, потом потянул за тесёмки, развязывая узел.

У меня в руках оказалась пачка листов формата А4, испещрённых плотными строчками цифр группами по четыре. На первый взгляд эта куча бредятины могла напрочь переклинить мозг. Но только на первый взгляд. Вглядевшись в строчки, я понял, что передо мной шифр. Прямо, как в фильмах про шпионов. Вот так дядька Павел! Так, а что ещё? Дюжина листов с неясными перепутанными линиями, похожими на разрозненные фрагменты чертежей со строчками такого же шифра. Сверху всех бумаг лежал конверт с вложенным рисунком, вернее ребусом: вертикально три буквы «П-Р-Е», рядом прямоугольник красного цвета, перечёркнутый несимметричным белым крестом, закрытый глаз с ресницами и буква «В». Другой ряд начинался с приклеенной картинки самолёта, следом тоже приклеенная картинка широко распахнутых глаз, и, наконец, был нарисован круг со стрелками по окружности, а в нём профиль человеческой головы. Ну, ни хрена ж себе загадка! Я закрыл папку и протянул её деду, а он в ответ махнул рукой:

– Бери, теперь это твоё хозяйство, может, что и поймёшь. Дядька твой странный был человек. Особенный. Да что уж теперь, – дед прерывисто вздохнул, кашлянул и отвернулся к окну.

Я взвесил на руке пачку, и не смог отделаться от мысли, что когда-то уже видел и даже держал эти листы. Они шелестели в руках, а в голове мелькали туманные образы, хранящиеся в потаённых закоулках памяти. Чертовщина какая-то.

Потом наступил черёд вступительных экзаменов. Не задумываясь, я выбрал МВТУ. Выслушав моё решение, родители понимающе переглянулись, а дед громко вздохнул. Только потом мне стала понятна их реакция.

С первых же дней учёбы я моментально освоился в аудиториях и лабораториях, как в своём доме, ориентируясь в институтских закоулках с закрытыми глазами. Учился я на удивление легко и самые сложные и трудные предметы «брал» с первого подхода, практически без подготовки. Однажды в конце третьего курса после лекции ко мне подошёл один из наших доцентов и сказал, что когда-то грыз здесь гранит науки вместе с моим дядькой Павлом. Потом я специально после лекции его подкараулил, и в своём кабинете он кое-что рассказал об их студенческой юности.

После этого разговора я крепко задумался. Оказывается, вместе с неким профессором Артемьевым дядька занимался разработкой каких-то приборов. Вот тут и припомнилась старая папка с цифрами.

До того дня мне было не до таинственных записей. Какие там шифры-ребусы, когда в водовороте студенческих проблем и безумств и с мыслями-то не всегда удавалось собраться. То я был занят, то они. Но, когда все глупости были сделаны, вот тогда и подвернулся доцент со своими воспоминаниями. В итоге зимние каникулы я провёл дома, и ничуть о том не пожалел, не зря потратив усилия и время. Мне всё-таки удалось расшифровать таинственные записи дядьки Павла, которые меня буквально потрясли и ошеломили.

В поисках ключа я начал с прочтения ребуса, поскольку конверт с этой белибердой лежал сверху. Красный прямоугольник напоминал флаг. В справочнике по политической географии я выяснил, что это флаг Дании. Итак, П-Р-Е+ДАНИЯ. Тоесть вместе – ПРЕДАНИЯ. После долгих раздумий закрытый глаз я обозначил словом ВЕКО. Вместе получилось ВЕКО+В. Тоесть – ВЕКОВ. Оба слова складывались в «ПРЕДАНИЯ ВЕКОВ». Знал я эту старую книгу Н. Карамзина, пылящуюся среди многих иных на полке в книжном шкафу. Дальше мысли понеслись галопом.

Во втором ряду ребуса находилось изображение самолёта. Всезнающий интернет подсказал, что это АН-24. Далее. Глаза – взгляд, смотреть, глядеть. Голова + стрелки по кругу – крутиться, вертеться, кружиться. Голова крутится. Кружится. Головокружение! Потом соединил все слова. «АН-24. ГЛЯДЕТЬ. ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ». И тут меня словно током шарахнуло. Не конструктор, а композитор Антонов! И песня у него такая есть со словами: «Гляжу в тебя, как в зеркало до головокружения…». ЗЕРКАЛО! Уф-ф. Я распрямил спину и размял затёкшие руки. И всё-таки непонятно, за каким лешим дядька так изощрённо всё завинтил?

Ответ я получил через неделю, когда при помощи книги Карамзина я перевёл четырёхзначные группы цифр в буквы. Шифр оказался несложным. Первая цифра – номер страницы, вторая – номер строки сверху и последние две – место буквы на строке. В конце концов, появился непонятный набор букв, которые прочитались в зеркальном отражении.

«Генератор когерентного гравитационного излучения…». Далее шло изложение физической основы феномена и принципов работы прибора, описание конструкции и результатов экспериментов и в заключение рекомендации по совершенствованию прототипа. Потом по инструкции я соединил части чертежа и передо мной появились принципиальная и монтажная схемы того самого генератора.

Сказать, что открытие меня ошарашило, ничего не сказать. Особенно меня поразила последняя фраза: «…эта штука опасна. Вещь в себе. И оружие, и лекарство. Она может защитить, или убить, преобразовать, или разрушить привычный нам мир».

Сгорбившись за столом, сутки напролёт я тщательно изучал записи, запоминал и размышлял над ними, потом сжёг все расшифровки на заднем дворе и прикопал пепел. Все расчёты, схемы и чертежи глубоко впечатались в моё сознание. Более того, я не мог избавиться от навязчивого ощущения, что я их просто вспомнил.

После этого началось время мучительных метаний. Я прекрасно понимал, что мне в руки попало прорывное открытие, но это ещё больше усугубляло сомнения в моём праве на его воплощение. Меня то трясло от нестерпимого желания с кем-нибудь поделиться, то покрывал холодный пот от ужаса за возможные последствия использования генератора. Наконец, я пришёл к выводу, что генератор всё-таки нужно сделать, но тайно, никому не показывать и позаботиться о нескольких уровнях защиты.

Вместе с тем, даже с