загнила. Стало быть, из-за этого попы кадилами так и дымили, чтоб мир тухлятину не причуял.

– Ну, батюшка, мы у тебя крест с цепой возьмём, пожалуй. Тебе-то они уже, вроде, и ни к чему, а нам – пожива, – сказал Митяй и выдернул из руки покойного массивный крест с длинной цепью.

Семёнихе после дневного сна стало немногим легче, и она, слазя с печи и нащупав лежавшее на лавке кресало, вздула лучину. Мрак, царящий в доме, враз отскочил. Еле слышно скрипнув дверью, она темной стороной улицы, не торопясь, пошагала на кладбище. Дойдя до ворот купца Румянцева, бабка поняла, что поминальный вечер окончен. За высокими воротами кто-то храпел, а где-то далеко на околице было слышно пьяную ругань.

Дойдя до кладбища, Семёниха двинулась к могиле батюшки, хватаясь за кресты, опасаясь во тьме оступиться.

Не доходя нескольких сажень, бабка услышала впереди себя какой-то шорох. Оспади! – прижавшись к чьему-то надгробью и спрятавшись от неведомой угрозы, подумала Семёниха и, присев прямо на могилку, начала неистово креститься, вспоминая свой нехороший сон, что видела накануне. Совладев со страхом, бабка принялась выглядывать из-за спасительного креста, щуря один глаз, тщетно пытаясь рассмотреть в кромешной тьме происходящее на батюшкиной могиле. Ничего не было видно. Только было слышно, как двое, выбравшись из могилы, присели тут же передохнуть.

– Митяй, как? Будем обратно-то закапывать? – сказал Митяй, отирая рукавом лицо от проступившего в душной могиле пота.

– Ну, вот еще, – пробасил Митяй.

– Завтрева владыка, остаканившись, придет на могилу попа разбудить, а тутача во-но как, раскурокана могилка-то… Ох, и шуму будет! – сказал Митяй и прыснул в кулак.

Семёниха и по голосам, и по фигурам узнала обоих Митяев, что прошли мимо нее, и, отсидевшись еще какое-то время и убедившись, что вокруг никого, не навещая могилы любимого батюшки, в сильном волнении поплелась, не чуя ног, обратно домой, где, от пережитых на кладбище потрясений и слегла с хворью, и несколько дней лежала на лавке в доме не в силах ни то, чтобы рассказать кому-либо об увиденном на кладбище, она была не в состоянии даже взобраться на свою печь.

Утром следующего дня епископ с купцом Румянцевым долго отпаивались чаем, жеманно выпив каждый не меньше дюжины кружек. Видя, что чай не приносит должного эффекта на здоровье владыки, купец Румянцев из-под стола разлил по кружкам водки и сунул епископу вместе с бочковым огурцом. Полегчало.

У ворот уже собралась толпа сельчан. Приняв от баб корзины с постными пирожками, владыка повел ход к кладбищу будить покойного к первому завтраку.

Не доходя до могилы, всем предстала жуткая картина. Где вчера еще была батюшкина могилка, зияла дыра, на дне которой лежал гроб с приоткрытой крышкой. Дьяки кинулись в могилу, уложили потревоженного покойного и закрыли крышку гроба, заколотив ее вырванными гвоздями. Повыскакивав из могилы, руками принялись сгребать землю. Кто-то из толпы сбегал за заступами и вскорости на могилке вновь лежал лапник и стоял крест. Лишь владыка все это время с багровым лицом шептал словно змей, выдувая через рот шипящие, что коли найдут осквернителей, придаст их анафеме.

А в это время митяевский конь, который знал дорогу до города, тянул полями телегу с храпящими после ночного дела Митяями. Одному Митяю снилось, будто он мчит во всю прыть на молодом жеребце в дорогой сбруе. Второму, как он в красной рубахе, да при сапогах сидит за столом, заваленном всяческой едой, а он ест и никак не может насытиться. Прервал сладкие сны Митяев шум городской окраины. Митяи, въехав в город и никуда не сворачивая, покатили прямиком к скупщику, где высыпали на прилавок куски изрубленного до неузнаваемости поповского креста с длинной цепью.

Скупщик молча взял один кусок из высыпанного и долго смотрел на него сквозь увеличительное стекло. Затем взял на полке какой-то пузырек и капнул из него на металл, подставив его к свету стоящей на прилавке керосиновой лампы. Дождавшись реакции, скупщик вздохнул, смерив Митяев пристальным взглядом.

– С деревни, что-ль?

– Сельские мы, боголюб…– вымолвил Митяй, но осекся на полуслове, понимая, что взболтнул лишнего.

–А-а, ну-ну. Так, знайте же, мужики, что попы давно уж из золота кресты не носят. И нечего было так его кромсать, я бы его и целым не взял.

– Как так? – удивился Митяй.

– Да, вот так. Томпак это.

– Кто? – протянул второй Митяй.

– Сплав такой. Похож на золото, но золота здесь нет ни грамма. Англичанин один придумал. С тех пор многие на эту удочку ловились. Грош цена этому «золоту», а, вот, вам, мужики, за это – каторга!