- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (82) »
лежат?
— В ванной, — кивнула та.
— Пойду принесу.
С этими словами Эльза прошла мимо Терье Хаммерстена и вышла из комнаты. Мы остались втроем. Я чувствовал напряжение во всем теле и был готов к самому худшему. Вдруг он с силой выдохнул, разрубил кулаком воздух, повернулся и шагнул в коридор. Я немедленно двинулся за ним, боясь за Эльзу, но ничего не произошло. Она вернулась с пачкой пеленок, а сразу после этого входная дверь с грохотом захлопнулась.
— Так вы не женаты? — спросила Эльза.
Метте Ольсен только покачала головой.
— Но он — отец ребенка?
Она пожала плечами.
— Так-так, — вздохнула Эльза — Ну ничего, разберемся.
В тот же вечер Ян-малыш, или Ян Элвис Ольсен — как его звали официально, — был доставлен в медсанчасть детского дома на Кальфавейен. Его мать в это же время была помещена в наркологическую клинику на улице Короля Оскара, где нас со всей горячностью заверили, что она пройдет полный курс лечения и реабилитации.
Вечером, когда я вернулся домой, на улицу Мёхленприс, Беата насмешливо взглянула на меня поверх книжки.
— Еда в холодильнике, — сказала она.
— Извини, что задержался. Прости своему милому дурное поведение.
— Да ладно, я же все понимаю.
— Конечно. — Я наклонился и поцеловал ее. — Как прошел день?
— Да так. Не солнышко, но и не снег…
В октябре я узнал, что Яна-малыша перевели в приют. Нам сказали, что у него серьезные психологические нарушения и с людьми он контактирует с трудом. Мать его, судя по сведениям, дошедшим из судебных органов, чувствовала себя не слишком хорошо — сожительство с Терье Хаммерстеном закончилось тем, что он был осужден за побои на шесть месяцев тюрьмы без права амнистии. А жизнь между тем шла своим чередом. Я думал, что больше ни с кем из них не увижусь. И ошибался.
3
В следующий раз я встретил Яна-малыша, когда ему было уже шесть. Это случилось в самом начале 1974 года. Я тогда только что расстался с Беатой и переживал не самые лучшие времена. Меня и Сесилию вызвали на место преступления, где был обнаружен маленький ребенок. В то время у меня был старенький, «мини-купер», на переднем сиденье которого мы с трудом поместились: я за рулем, а Сесилия рядом. Езда на малолитражке — это как катание в детской ванночке. Колесики такие маленькие, что все время кажется, вот-вот чиркнешь задним бампером о мостовую. Передвигаешься угрожающе низко над землей, а уж при лобовом столкновении точно закончишь жизнь аккуратным блинчиком. С другой стороны, всегда можно отыскать место для парковки, к тому же расход топлива лишь слегка превышает аналогичные показатели бензиновой зажигалки. Место преступления находилось в районе Вергеландсосен, на холме, застроенном солидными особняками, который буфером лежал между Ландос и Минде. Ландос — это район блочных многоквартирных домов пятидесятых — шестидесятых годов, а Минде — постарше, там расположены виллы, возведенные еще в двадцатые. Дом, откуда поступил вызов, был выкрашен коричневой краской, перед ним — по-зимнему скучный садик: голые розовые кусты, засыпанные снегом, старые глиняные горшки и спящие рододендроны с поникшими листьями и коричнево-зелеными почками. У ворот стояли в ряд автомобили. Дверь была открыта, на крыльце я увидел несколько человек. Некоторых я знал: это были ребята из полицейского управления Бергена. Они, видимо, обсуждали первые выводы по делу, приправляя их тонкими струйками сигаретного дыма. Мы вышли из машины. Сесилия посвятила меня в подробности дела еще по дороге. Шестилетний парнишка остался дома вместе с отцом. Когда мать вернулась, она нашла рыдающего мальчика в прихожей. Она принялась звать мужа, но он не откликнулся и не появился. Она стала искать и обнаружила его на лестнице, ведущей в подвал. Мужчина был мертв. Женщина успела позвонить в полицию, а потом потеряла сознание. Сейчас она в тяжелом состоянии находилась в Хаукеландской больнице, возле ее кровати оставили дежурную из полиции на случай, если больная очнется и сможет пролить хоть каплю света на то, что произошло. — Как их фамилия? — спросил я. — Скарнес. Свейн и Вибекке. — Есть еще сведения? — Нет, это все, что мне известно, Варг. Мы вошли в дом, где нас приветствовал кивком головы инспектор полиции Данкерт Муус. Это был здоровяк с серым лицом, в шляпе, которая ему была явно мала, и с неизменной потухшей сигаретой в углу рта, давно ставшей неотъемлемой частью его внешности. До этого мы виделись с ним лишь мельком, но он немедленно узнал нас обоих и, кивнув на дверь в соседнюю комнату, сказал: — Он там. Мы вошли в гостиную, обставленную простой современной мебелью: темные книжные полки, телевизионная стойка вдоль стены, горшки с цветами на подоконниках, легкие светлые занавески. Светловолосая, как все местные, и круглолицая женщина-констебль сидела на диване, приобняв за плечи маленького мальчика. В руке она держала голубой пульт с красными кнопками, а на полу перед ними круг за кругом ездил по рельсам, аккуратно разложенным там, где не было мебели, маленький паровозик. Мальчик сидел и следил за ним без видимого интереса. Он больше походил на куклу, чем на настоящего ребенка. Женщина улыбнулась и встала нам навстречу: — Добрый день! Вы из охраны детства? — Да. Когда она отложила пульт, паровозик остановился. Мальчик продолжал на него смотреть, но даже не пошевелился. Ему и в голову не пришло поуправлять игрушкой самому. Мы представились. Ее звали Тора Персен. Судя по диалекту, она была с севера, из Хардангера или, возможно, Квиннхерада. — А это Ян-малыш, — добавила она и легонько положила руку на голову парнишке. — Привет! — сказали мы с Сесилией в один голос. Ян-малыш? Мальчик молча смотрел на нас. Откуда мне знакомо это имя? Сесилия присела перед ним на корточки: — Сейчас мы с тобой отправимся в одно место, и там у тебя будет прекрасная комната, а еще там много славных людей, и ты сможешь играть с другими ребятишками, когда захочешь. И тут меня будто током пронзило. Но этого не может быть… Таких совпадений не бывает. Губы ребенка были крепко сжаты, а в огромных голубых глазах словно заморожен крик, мольба о помощи. — Может, ты чего-нибудь хочешь? — спросил я. Он отрицательно покачал головой. Я взглянул на Тору Персен. — Он все время так себя ведет? Она кивнула и, полуобернувшись к нам, добавила: — Мы ни слова от него не услышали. Я просто поражена! — Он был с матерью, когда приехала полиция? — Да. Жуткая история. Мальчик не шевелился. Он сидел, уставившись на паровозик, будто ждал, когда тот сам- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (82) »