именно она, — попросил друга Шмидт.
— Ты имеешь виды на эту девицу? А как же Барбара? — недоумевал Вальтер.
— Барбара осталась в Германии. А мы с тобой в Сандалоре. Вернемся ли на Родину еще неизвестно.
— Но она же полукровка! — не понимал Шульц политики друга.
— Ты, когда ложишься с женщиной в постель всегда спрашиваешь ее паспорт? Главное, чтобы она тебе нравилась — пошутил Юрген.
— Я не такой неразборчивый в связях. Тебе она нравится? — задал вопрос Шульц.
— Нравится, — подтвердил пилот.
— А, что дальше? — хотел знать собеседник.
— А дальше война. Живи красиво, Вальтер. Вернемся в Германию, и будет Барбара, здесь Селина.
— Ты просто ловелас, Юрген. Я, конечно, подыграю тебе, это ведь твой сбитый.
— Спасибо, Вальтер. Ты настоящий друг, — поблагодарил обер-лейтенант.
Они втроем явились в штаб, где доложили о результатах патрулирования и написали письменный отчет. Как и обещал Шмидт, он приписал сбитый Р40 на счет Селины. Немецкие пилоты стояли и курили у порога, когда к ним вышла баронесса.
— Что так долго? — между прочим, поинтересовался Юрген.
— Капитан Лерц пристал с расспросами. Не поверил, что я сама свалила «Кертисса», — пояснила свою задержку Дюран.
— Значит, нам не поверил? — недовольно переспросил немецкий офицер.
— Да, ну его. Хочу быть похожа на вас, — неожиданно заявила Селина. Друзья непонимающе переглянулись.
— Что значат эти рисунки на ваших самолетах?
Теперь они поняли, куда клонит девушка.
— Вот, например, у вас обер-лейтенант, почему на фюзеляже изображена голова рыцаря? — задала вопрос Дюран. Вместо него ответил Шульц.
— Рыцарь неба, потомок знатного рода.
— А у вас фельдфебель? — повернулась в его сторону сандалорка.
— У меня на борту саксонский волк. Я родом из Саксонии. Но разве так важно, как разрисован твой «Мессершмитт»?
— Очень. Давит психологически, — нашла, что ответить Дюран. Ребята улыбнулись. Они и сами прекрасно это знали.
— К сожалению не всем подразделениям люфтваффе разрешено такое. Эту честь надо заслужить. А ты бы, что хотела изобразить на самолете? — шутя, спросил фельдфебель. Селина не раздумывая ответила — «Красную туфельку».
Вальтер хихикнул.
— Почему туфельку? Разве это напугает противника?
— Если туфелька, то значит, что за штурвалом женщина. Коль так, то значит слабый противник. Это расслабляет. Хуже всего недооценить своего врага, — философски ответила баронесса. Мужчины уважительно кивнули головами.
— Не плохо придумано! Что мешает нарисовать туфельку?
Собеседница кивнула головой на штаб.
— Лерц с ума сойдет, если узнает. Зачем мне лишние неприятности?
— Тогда возьми такой позывной. У вас я вижу, все только с цифрами связано, первый, второй, десятый, — сделал новое предложение Шульц.
— Я подумаю, — сказала Дюран, упорхнув от парней.
Внедрить новый позывной оказалось не так просто. Кое-кто из ее земляков не желал, чтобы девица выделялась среди них, и продолжали использовать старую абвиатуру. Порой во время полетов можно было услышать, как «земля» вызывала девушку.
— Седьмой, седьмой, я «земля» ответьте!
В ответ тишина.
— Седьмой, как меня слышите? Седьмой? Мать твою!
— Я «Красная туфелька» слышу вас хорошо.
— Какая еще туфелька? Дюран, после окончания полетов зайдешь в штаб! Я тебе покажу туфельку! — орал капитан Лерц в микрофон. На следующий день та же картина. Зато немцы, если работали в спарке с сандолорцами, не преминули назвать Селину «туфелькой», наверное, чтобы позлить сандалорское начальство. Понятное дело, что начальство закипало, словно чайник и грозило девчонке всеми смертными карами. Лерц умудрился отправить Дюран даже на гауптвахту, но связи девушки в министерстве пропаганды все же помогли ей переломить ситуацию. Лерц плевался, проклинал все на свете, но все же, хоть и через раз, но называл новый позывной Селины.