того из уазика который без формы.

– Сергеича порезал, сука! Грузи его!

В этот момент удары резко прекратились, за его волосы потянула рука, чуть приподняв голову Лехи, грубым басом в ухо бросив фразу:

– Хана тебе, сучий потрох!

По приезду в отделение, Лехе не дали сказать не слова. Из-за опухшей и рассеченной брови капала кровь, заливая глаз. Весь был в грязи, одежда клоками рваная. Его как бомжа кинули в кутузку и закрыли дверь. В камере было душно и много народа неизвестного происхождения. И жутко воняло. От ударов ПР по голове, Леха был в мутном состоянии. Голова постоянно кружилась, в глазах темнело и белело. Средь гула Леха разобрал голос той девицы, за которую он заступился.

«Хорошо». Подумал он. «Сейчас я скажу, как все было и они разберутся».

Он кинулся к решетчатой двери, но тут же упал, потеряв сознание, отключился.

На утро его разбудил удар кирзового берца в бок. Леха открыл глаза, почувствовал невыносимую боль, то ли от похмелья, то ли от нанесенных ему ранее ударов. Один глаз не открывался совсем, кровь засохла. Леха увидел стоящего перед ним того мужика в кожанке из «козлика», рядом с ним стоял здоровый сержант в форме, с резиновой дубинкой.

– Забирай! – Бросил мент. – Давай его к нам. – Сказал мужик, стоявший рядом.

И в этот момент, одним резким ухватом за плечо куртки, сержант буквально подкинул Леху с пола, вытолкав из камеры, поволок по коридору и вниз по лестнице.

Открыл железную дверь, швырнул его в полутемную комнату, где тускло горела лампочка под потолком, уже заросшая паутиной и плесенью, освещавшая комнатушку, прокуренную до нельзя. Следом зашел мужик в кожанке, сказал сержанту:

– Свободен!

Прикрыл дверь. Леха догадался:

«Это должно быть опер. Сейчас начнет задавать вопросы. Я ему скажу все как было. Про девчонку, про эту шпану, про то что защищался…».

Но получив резкий удар в челюсть, Леха упал на пол.

– Милиционеров бить нельзя, сука! – Крикнул опер

– Я за телку впрегся! – Ответил Леха.

– Рот закрой, скотина! Ты Сергеича уделал, придурок. Человек на задании был, а ты, пьянь подзаборная, нашим всю малину спугнул. И ты мне еще тут будешь пальцы гнуть, сосунок? Моли бога, чтоб капитан в больнице ласты не склеил. Я тебе прямо тут башку прострелю, поверь мне ни чего не будет, отпишусь.

Опер достал из кармана ножик обмотанный полиэтиленовым пакетом, потряс у Лехи пред лицом и положил обратно.

– Напишешь Как надо – отделаешься малым. Нет – поедешь в лагерь дружбы, лет на десять, это я тебе обещаю.

Леха хотел задать один вопрос: «Где девушка?». Но подумав, что мент не настроен отвечать на его вопросы, просто опустив голову, промолчал.

Леха знал, что теперь его так просто не отпустят, и чем это дело пахнет, тоже догадался. Менты за своих будут до конца стоять, ни один из них не допустит тех слухов, что трое пьяных мусоров решили снять телку в кабаке, что не найдя достойных шлюх, просто докопались до мимо проходящей девчушки, и горцуя своим безнаказанным положением и ксивой, просто тащили ее в койку. Этого ни кто не допустит.

«Открою рот, поломают – родственники не опознают».

Но Леха был не из тех людей, кто пасовал при виде людей в форме. За себя он всегда мог ответить и словом и силой если нужно.

– Я ни чего писать не буду, ментяра ты поганый. Если твои попугаи косяков напороли, то это их проблемы. А меня по другому учили, за женщин заступаться если что. Эта девка вчера тут была, где она? У нее все спроси как дело было, не надо мне сейчас тут туфту втирать, я не фраер и не пацан сопливый, на себя беспредел ментовской брать!!!

Опер затаил дыхание дослушал Леху до конца, не сказав не слова ему крикнул:

– Сержант, увести!!!

Леха думал:

«Вот сейчас отведут в клоповник, найду какого-нибудь ханыгу, отправлю его к пацанам, они уж точно что-то придумают, как меня от сюда вытащить».

Но сержант повел его не в камеру. Отвел в соседнюю комнату, открыл дверь и швырнул в темноту.

Утром дверь открыл уже другой мент. В комнату залетел вчерашний опер и с разбегу заехал Лехе ботинком в морду, дальше принялся бить куда попало со всей силы. Леха слышал только хруст своих костей, как сломался нос, как ломались ребра, потом просто темнота и отключка.

Позже Леха узнал, что тот мент которого он порезал тогда у кабака, скончался в больнице от полученной травмы.

«Вот теперь точно влип».

Следствие шло не долго, около недели. Да и было оно как по сценарию:

«Задержанный оказывал сопротивление, требованиям оперативников не подчинялся, оказал вооружённое сопротивление, нанес сотрудникам правоохранительных органов различные степени тяжести, ранил капитана Кузьмина. Повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего.»

На суде те же потерпевшие опера подтвердили все то же самое.

«Проверяли документы, показался подозрительным, был выпивший, в состоянии алкогольного опьянения, стал дебоширить. Свидетелей нет. Когда началась драка, представились, показали удостоверения».

Ни какой девушки не было не на суде не в деле. Получил 4 года общего режима. И на том спасибо, гражданин начальник.

Леха не кому не сообщал о том, что его посадили. Не жене, не деду, не отцу. Написал уже на тюрьме письмо другу Сашке Морозову – корешу закадычному. Они со школы вместе, с первого класса. Саня сам уже не первый раз у хозяина отдыхает. Разбой, грабежи. Бригада у него своя, не последний человек там. В общем все эти 4 года подогревал он Леху на тюрьме чем мог, когда уже сам освободился. Ни кому не сказал где Леха. «Не знаю мол, уехал».

На зоне Леха сразу проявил интерес и у администрации, и у блатных. В те года на зонах еще кое как держались воровские понятия. По прибытию, зеки с первого дня поняли, что Леха пацан не промах, может и челюсть свернуть, да и статья уважаемая в тех местах. Мента на тот свет отправил. И Санек прогон пустил за кореша своего. В принципе Леха в блатные дела не лез, но уважением пользовался у блатных, работал на деревообрабатывающем станке. В мужиках ходил и не жаловался.

Страдал конечно, переживал, как ни как семья осталась там на воле и пропал так странно, без вести. Но не хотел он чтоб родные узнали, что он сидит и сидит за такое дело, за которое самому стыдно и на душе тяжело. Одно пацанам морды колотить, другое человека зарезать насмерть и ни кто не расскажет о том, как все было на самом деле. Он убийца и это позор для него самого и его близких.

Вышел Леха у рынка, решил немного приодеться, хоть на кармане и не густо. Прогулялся по рядам, посмотрел подходящий наряд.

– М-да – Подумав. – Цены на все подскочили заметно.

За те гроши, которые ему подогнали близкие по отряду, только на белые тапочки едва хватит. Остановился у палатки, померил кепку, любил