Молли Мэддокс Новогодние откровения

Саймон

Во всем Чикаго не хватит шампанского, чтобы я пережил остаток этого свадебного приема. Я изобразил на лице улыбку, взял у проходящего официанта очередной бокал и сосредоточил внимание на главной части ресторана, где мой бывший парень стоял рука об руку со своим очень новым мужем.

Должен признать — они симпатичная пара. Оба высокие, широкоплечие, мускулистые и спортивные. Когда я встречался с Рональдом, он выглядел немного иначе: волосы не такие ухоженные и кожа не такая загорелая. Похоже, новые отношения пошли ему на пользу. Они смотрелись безумно счастливыми вместе. Я разом заглотил пол бокала шампанского, стараясь заглушить ревность.

Хотя, не то чтобы это была ревность. Скорее... ностальгия. Мы с Рональдом были вместе четыре года, довольно долгий срок, чтобы задуматься о свадьбе и совместном будущем. Рональд всегда твердил, что чем проще, тем лучше — полная противоположность нынешнему эксклюзивному приему в шикарном клубе, на верхнем этаже одного из самых высоких зданий Чикаго. Великолепный вид на набережную и идеальное место, чтобы любоваться новогодним фейерверком, пока часы отбивают полночь. Все просто кричало о достатке.

Оказалось, новоиспеченный муженек моего бывшего не только хорош собой, но и охереть как богат, поэтому, не страдая приступами ложной скромности, не постеснялся ткнуть носами уважаемых гостей в свое благосостояние. Полнейшая противоположность мне. Он — большой и мускулистый, я — миниатюрный и худой; он — бородатый и загорелый, я — гладкий и бледный; он — остроумный и уверенный в себе, я — стеснительный парень склонный к словесной диарее, как только оказываюсь в центре внимания.

Я сделал очередной глоток шампанского и напомнил себе, что рад за Рональда, и это было правдой. Можно сказать, мы разошлись друзьями, даже на Facebook друг от друга не отписались. Поначалу я удивился приглашению на свадьбу, но в итоге решил пойти, пусть и лишь потому, что мне претила сама мысль о том, что он подумает, будто я по нему все еще сохну.

Теперь, находясь здесь, я видел реальную причину приглашения — Рональд явно пытался наскрести гостей со своей стороны, чтобы не ударить в грязь лицом перед мужем. Лично я признал всего пару человек из жизни моего бывшего, не считая его родителей, с которыми у нас состоялась короткая и весьма неловкая беседа, затем я забился в угол потемнее, и мысленно крыл матом свою сестрицу. Она жила в Чикаго и собиралась пойти со мной, но в последнюю минуту кинула из-за работы. Единственная веская причина, по которой я тут задержался — фейерверк, и даже это начинало казаться очень, очень сомнительным удовольствием.

И тут мое одиночество нарушил воркующий голосок:

— Привет, мой маленький озорник.

Так меня называл только один человек.

— Мел! — Воскликнул я радостно, когда очутился в объятиях сестры Рональда.

— Боже, я скучала по тебе, — она стиснула меня так крепко, что стало трудно дышать. Затем оттолкнула меня, окинула беглым взглядом и помотала головой. — Как тебе удается не стареть?

— Просто как следует ухаживаю за кожей, — ответил я.

— Признайся, ты продал душу дьяволу. — Закатила глаза она.

Я ахнул в притворном ужасе.

— Моя душа стоит гораздо больше, чем идеальная кожа, чтоб ты знала!

Мел неприлично громко засмеялась и мы словили несколько косых взглядов. Она наклонилась ко мне и понизила голос.

— Новые родственники Рональда ужасные снобы, так задирают носы, удивляюсь, как они вообще что-то видят перед собой и могут передвигаться не спотыкаясь.

Я подавил смешок.

— Определенно очень... — Я не мог подобрать слов, чтобы обозначить свою позицию, поэтому просто оборвал мысли вслух.

Мел многозначительно посмотрела на меня.

— Он совсем не похож на тебя.

Я ответил Мел тем же, чем успокаивал себя весь вечер:

— Его потеря.

—Моя, — вздохнула она. — Ты должен был стать моим шурином.

Я нежно положил голову ей на плечо.

— Я тоже скучал по тебе, Мел.

Она на мгновение притихла, затем выпалила:

— В спорте он болеет за команды, которые лучше играют, а не за те, где игроки симпатичнее.

— Муж Рональда?

Она кивнула.

— Серьезно? Но это так не работает! — Запротестовал я.

— А я о чем? Я ему так и сказала, на что он начал втирать мне всю эту статистику, цифры и блаблабла. К тому же он совершенно бесполезен, в моде. Я попросила его помочь мне выбрать туфли для сегодняшнего вечера, а он зыркнул на меня так, словно я попросила его провести операцию на открытом сердце.

Я нахмурился.

— Я думал, он интерн в кардио-хирургическом? Разве операция на открытом сердце не в его компетенции?

— Ладно, это не идеальная метафора. — Отмахнулась Мел.

Я наблюдал, как Рональд смеялся над чем-то, что благоверный прошептал ему на ухо.

— Кажется, Рональд счастлив, — наконец сказал я. — Разве не только это имеет значение?

Мел заговорщически наклонила ко мне голову.

— Если присмотреться повнимательнее — под брюками от смокинга на нем спортивные носки.

— Ты шутишь. — Обалдело произнес я.

Ее улыбка стала шире.

— Хотелось бы, друг мой.

— Но это… В смысле невозможно… любить это… как так?

— Ты бы никогда не совершил такого преступления против человечества. — Поддержала она.

Доказывая ее точку зрения, я откинул ногу в сторону и задрал штанину, явив перед ней черные кашемировые носки с принтом из крошечных синих и оранжевых Годзилл.

Она рассмеялась.

— Даже не сомневалась.

Нас прервал звон столового прибора о хрусталь. Я подозвал проходящего мимо официанта и взял свежий бокал шампанского, как раз в тот момент музыка смолкла, и на импровизированной сцене в передней части зала ожил микрофон. Мой бывший лучезарно улыбнулся толпе и начал благодарить всех за то, что пришли. Затем он повернулся к своей второй половине и выражение его лица стало отвратительно глупым.

— Мой любимый персик, — начал он. Я едва не поперхнулся шампанским от удивления.

— Понимаешь, о чем я? — прошипела Мел мне на ухо.

Я понимал. Когда мы были вместе, Рональд вел себя как сухарь, никаких тебе чувств и эмоций на публике. Хотя, если хорошенько подумать, он и тет-а-тет не был склонен к великим проявлениям любви. Да даже к скромным, если на то пошло. Это одна из причин, которая привела к нашему разрыву.

— Я никогда не испытывал таких чувств к другому человеку, — продолжил он. — Ты волнуешь, бодришь и невероятно возбуждаешь, — последнее он произнес с рычанием,