взлетает.

— Вместе со мною ты росла, вместе со мной была мальчишкой или девчонкой, с тобою я ел, с тобою спал, и вот твое тело стало не только твоим и мое не только моим.

Его пальцы двигаются, проводя по моему лбу, носу, щекам. Я закрываю глаза, шум океана почти такой же громкий, как биение моего сердца в груди.

— Проходя, ты даришь мне усладу твоих глаз, твоего лица, твоего тела и за это получаешь в обмен мою бороду, руки и грудь, нне не сказать тебе ни единого слова, мне только думать о тебе, когда я сижу, одинокий, или ночью, когда я, одинокий, проснусь.

Он обхватывает мою руку, перемещая пистолет вниз, чтобы он был у меня сбоку, а не под его подбородком.

— Мне только ждать, я уверен, что снова у меня будет встреча с тобой, — его дыхание проходит по моим губам, — мне только думать о том, как бы не утратить тебя.

Я смотрю за его спину, вижу надвигающуюся бурю и слабую радугу, выглядывающую из её краев и погружающуюся в воду внизу.

— Знаешь, учитывая то, что ты не веришь в романтику…

— Я чертовски люблю тебя, Эвелин Уэстерли, — прервал он меня.

Я усмехаюсь, приподнимаясь на цыпочки, чтобы прижаться поцелуем к его губам.

— Каждый жалкий кусочек?

Он убирает волосы с моего лица.

— Все до единого.