раздирают вопросы к Селине, на которые она сможет ответить, но Селина сумасшедшая, как и Ален, а слушать сумасшедшую не рискну, мое ментальное здоровье и так повреждено.

— Кати?

— Да, Дамиан? — перевожу взгляд на супруга.

— Ты тихая, с тобой все хорошо?

— Нет, — пожимаю плечами, — мне нужно время, много времени. А сейчас, отведи меня домой, Дамиан.

Эпилог

Разбираю записи Селины, по-хорошему их стоит выкинуть, но рука не поднимается, и не из-за сентиментальных чувств, а знаний, что они несут. Перепишу их, чтобы не видеть ее почерк никогда больше. Бросаю взгляд на Теодоса, сидящего в кресле с неизменной бутылкой вина в руках.

— Вас погубил алкоголь, но вы продолжаете пить, — делаю замечание божеству, почувствовала себя бессмертной и храброй. Теодос хмыкает, но ничего не отвечает.

— Где вы заперты?

— В остове поместья.

Стучу пальцами по столешнице, не похоже, что Теодос настроен на разговор по душам.

— Как вас найти и вытащить?

— Никак, я пообещал тебя не убивать, — откидывает бутылку и открывает новую. Вздыхаю и отправляю пустую тару в мусорку.

— И никак не избежать убийства?

— Никак.

Разговор о спасении не складывается, но потомкам буду рассказывать, что героически пыталась.

— Почему Ален не уничтожил миры быстрее, — задумываюсь, — божественная сила огромна, уверена, что можно по щелчку пальца стереть целый мир и живое в нем.

— В зеркало посмотри, — Теодос указывает на стену бутылкой.

Поджимаю губы и смотрю недоумевающе на божество.

— Ты седая, — отпивает из бутылки, — моим оружием ты пользовалась несколько мгновений, и поседела. Та магия, которой ты владеешь, Екатерина, ничто, пылинка, по сравнению с моей мощью. Ален столетиями бродил по мирам дряхлым стариком на грани смерти, пока не обуздал божественное, а обуздав, сошел с ума.

Неуверенно киваю.

— Как у Линнетты получилось вас пленить? — интересуюсь не во зло, лишь утолить голод любопытства.

Теодос переводит взгляд в окно, возможно, думая о чем-то или решая, ответить мне или нет.

Собираю записи Селины в ящик, Дамиан обещал забрать меня после обеда, и на этом мое посещение Аркации закончится. Со следующей недели возвращаюсь в Академию на учебу, а Дамиан на должность ректора. Занятия я жду с нетерпением, а новые встречи с друзьями… нет. Не их вина. Время залечит мои раны и вернет веру, по крайней мере, надеюсь на это.

— Как ты думаешь создаются плетения и заклинания, Екатерина?

«Как?» — зависаю с листком в руке и хлопая глазами. Никогда не задумывалась об этом. Заучивала, пользовалась, но бездумно. Для меня существует лишь одно объяснение: магия.

— Магия разумна, Екатерина, ей говорят сожги, она сжигает, ей кричат бей, она бьет. Плетения и заклинания лишь способ общения с ней, нарисуй в воздухе знак и подумай, что это дуновение ветра, — Теодос переводит взгляд на меня. — Давай же, смелее.

Рисую пальцем в воздухе сложную закорючку, чтобы ненароком не повторить, и усиленно повторяю, что это ветерок. Оставшиеся на столе записи Селины разлетаются в разные стороны порывом ледяного ветра. Вздрагиваю, температуру и скорость не учла, мой просчет.

— Это наш секрет, Екатерина, — отправляет пустую бутылку в мусорку и открывает новую. — Из потока магии и света я создал мир Экрилион. Экрилион — это мечта. Мечта была пустой, мне стало скучно и одиноко, я создал живое. Живое жило и развивалось. Мне стало любопытно, и я создал другие миры, и других существ. Теодос — это сияющий. Я есть разумный сгусток чистой магии и света, что захотел жить, и меня, как любую магию, можно заключить в артефакт. Линнетта именно это и сделала, закрыла меня в собственном поместье, создав из него ловушку-артефакт. А артефакт, что отобрал у нее Ален, лишь накопитель-проводник, он вытягивал чистую магию из меня и позволял ею пользоваться.

Медленно киваю. Любопытно, такое в книгах о создании миров не прочитаешь.

— Наша магия не чистая?

— Нет, ближе всего к чистой — высшая магия драконов и демонов. Их я создал первыми и наделил большей силой, чем других существ.

«Недосягаемая высшая магия, — вздыхаю. — Порталы».

— А другие боги, как вы?

— Нет, они имеют тела, которые можно разрушить, с Вайнорой это и произошло. Мое наивное дитя погибло. Ален, нашел вход в ее обитель, истощил и уничтожил.

— Значит, вы не можете размножаться, как мы, — щелкаю пальцами, смущаюсь, и прячу руки за спину.

Теодос смеется:

— Не могу, но могут мои дети.

Прищуриваюсь и хихикаю.

— Намек поняла.

Собираю разбросанные по полу бумаги и заталкиваю в ящик. Поглядываю на часы, Дамиан должен появиться с минуты на минуту.

— Держи. — Ловлю, летящую в меня, монетку, но не успеваю ее разглядеть, как она растворяется в моих руках золотым светом. — Последний подарок. А мне пора…

Открываю рот, чтобы попрощаться, как Теодос исчезает в золотом сиянии. Бутылка со звоном падает на пол и закатывается под кресло.

— Прощайте… — произношу в пустоту. Теодос и есть магия, услышит, где бы он не находился.

Замечаю один листок в конце лаборатории, тяжело вздыхаю, делаю шаг и оказываюсь подле него.

— Я переместилась… — неверующее оборачиваюсь назад и визжу от счастья. — Переместилась!

— Повод для радости? — рядом появляется Дамиан и обнимает меня.

— Переместилась в пространстве, представляешь, шагнула за листочком, — трясу им в воздухе, — и от стола переместилась сюда, — восторженно произношу, смотря Дамиану в глаза.

— Теодос?

— Да.

Дамиан смеется и целует меня. Думаю, что наша история любви только начинается…