Аэгис Ее имя

— Раф, дружище, сколько лет? — сказал Ян и пожал другу руку.

— Видишь, пришлось жениться, чтобы повидаться с тобой, — пошутил Рафаэль. — Иначе тебя не выцепишь из твоих вечных гастролей. Ну и кораблик ты себе отгрохал! На половину моего ангара.

— А ты забрался в такую даль, что пришлось покупать второй гипердвижок, чтобы до тебя долететь… Вот уж не думал, что заделаешься колонистом.

— Все как в старые добрые времена. Не смей говорить, что ты сразу после свадьбы смоешься. У меня для тебя такой подарок — с ума сойдешь! Буквально, Ян! — и он похлопал друга по плечу, заговорщицки подмигивая.

Рафаэль Леви и Ян Вермейер родились на Марсе и дружили с самого детства. Что связывало этих двоих — загадка.

Раф — высокий зеленоглазый блондин, летная академия, диплом с отличием, первый в рейтинге колонистов и террафомантов, заслуженный-перезаслуженный, повидал в прямом смысле полмира. Любимец женщин всех рас и туманностей.

Ян, напротив, худощавый, невзрачный и нескладный брюнет с блекло-серыми глазами и отстраненным взглядом. Даже когда смотрит прямо на человека, все равно кажется, что он смотрит внутрь себя. Только когда садился за фортечелло — модный нынче во многих галактиках музыкальный инструмент, гибрид пианино и виолончели — Вселенная застывала в немом восторге. Он играл так, будто на струнах висела его жизнь, а клавиши были живыми и слушались не благодаря законам физики и звукоизвлечения, а от большой взаимной любви.

— Раф, я в твоем распоряжении. Сегодня сыграю — и все, отдых. Ты главное, жениться на радостях не раздумай, — продолжал Ян.

— О, нет! Только не в этот раз. Мира, подойди пожалуйста, — Рафаэль помахал высокой стройной шатенке в роскошном платье цвета морской пены, украшенном жемчугом.

— Да, милый.

— Познакомься, это Ян Вермейер, мой друг детства и по совместительству гребаный музыкальный гений! Он сегодня сыграет на церемонии.

— О, вы тот самый Вермейер?

Девушка излучала приторный восторг, хотя Ян был готов побиться об заклад, что она не отличит Вагнера от Вернера. К счастью, Мира его удивила.

— Я слышала вашу версию «Тристана и Изольды» — очень трогательно. Особенно ария «Смерть в любви».

— С вашего позволения, сегодня я сыграю что-то более оптимистичное, — замахал руками Ян.

— Что ж, пойдемте, — вмешался Рафаэль. — Пастырь ждет, гости в сборе. Пора нам уже клясться. Пока я и правда не передумал.

***

Свадьба была роскошной, гости милыми, девушки приветливыми. Но Ян чувствовал себя неловко в любом обществе, если это не общество смычка и клавиш. Поэтому сразу после церемонии он отправился в свою комнату и улегся спать.

А утром с первыми рассветными лучами вышел гулять по саду. Розовое солнце Эйрина только-только встало, и в его лучах роса на голубоватых листьях растений напоминала россыпи сапфиров. Ян снял шлепанцы и прошелся босиком — такие приятные и давно забытые ощущения.

Похоже, скучать не придется, когда молодожены отправятся в путешествие. Десять дней пролетят незаметно — вон там невдалеке лес, тоже какого-то фантастического пурпурного цвета. Интересно, какие в нем цветы и птицы? Наверняка, Раф собрал здесь только самое лучшее.

— Утречкооо, — услышал Ян за спиной.

— Легок на помине, дружище. Как раз о тебе думал.

— И что думал?

— Как ты здесь здорово все устроил.

— О, дааа. Планетка была одним сплошным кирпичом, но с потенциалом. Как видишь, я не прогадал: парочка временных ускорителей, хорошие прототипы, и вуаля — мы в раю. Сначала хотел выставить ее на продажу, но потом решил оставить себе. На пару лет точно.

— Ты неисправим.

— Скучно в одном месте, ты ж меня знаешь. Но! До отлета я должен показать тебе свой подарок и дать кое-какие инструкции.

— Женишься ты, а подарок мне?

— Ну, я же знаю, как тебе сложно выкроить хотя бы минуту. Но ты все-таки прилетел, и даже не сбежал в полночь, роняя туфельки, — засмеялся Рафаэль, указывая на босые ступни Яна.

— Растительность просто шикарная. Где ты все это раздобыл?

— Обижаешь, я же профессионал! Пойдем, покажу тебе что-то действительно интересное, — он потащил Яна за рукав в сторону небольшой постройки, которая возвышалась на холме чуть поодаль от дома.

— Я на время его отключу, — сказал Раф, прикладывая палец к ДНК-распознавателю на входной двери. — Будешь пользоваться обычными ключами.

— У тебя там что? Секретная лаборатория?

— Можно и так сказать… Заходи.

Он пропустил друга вперед, в тесный овальный лифт с тремя кнопками на панели — какая древность. Раф нажал на минус один, и кабина бесшумно поехала вниз.

— Ну что, ты готов?

— К чему?

— К тому, что сейчас просто охренеешь, чувак!

— Уже боюсь…

— Не дрейфь, — Раф открыл дверь, и на них пахнуло белесым паром, густым и холодным.

Когда клубы развеялись, Ян разглядел просторную комнату практически без мебели. Только низкая кровать, усыпанная не то листьями, не то водорослями.

На кровати сидела девушка. На первый взгляд обычная, но со слегка странноватым оттенком кожи — неприятным, серовато-сизым. Огромные зелёные глаза, длинные пепельно-русые волосы. Одета во что-то наподобие купальника.

— Тссс, — обратился к девушке Раф, приложив палец к губам. И повернулся к Яну: — Не забывай быстро закрывать дверь. Ей необходима повышенная влажность и особый состав воздуха. Не боись, для тебя не вредно.

— А кто это? — робко спросил Ян.

Рафаэль помолчал с минуту, а затем тихо, будто боясь развеять прекрасный сон, прошептал:

— Это сирена.

— Какая еще сирена?

— Самая настоящая.

— Типа… русалка?

— Сам ты русалка! А она сирена — та самая, которую все искали, а нашел я.

— Но это же всего лишь легенда. Космическая байка, что мол, есть планета, где живут русалки с прекрасными голосами…

— Не легенда, Ян.

— Ты нашел эту планету?

— Планету нет. Пока только эту особь.

При слове «особь» Ян покосился на девушку.

— И где ты ее взял?

— Да подыхала в одном захолустном борделе в Тау Кита. Идиоты постоянно держали ее в воде, но даже не удосужились определить, какой состав нужен. А я создал для нее идеальные условия. Ну, почти… Ты понял? Понял, да? — Рафаэль заговорщицки пихнул друга в плечо, от чего тот слегка пошатнулся.

— Не тупи, дружище. Бордель! Это что значит? Что с ней можно…

— О, Господи… — Ян покраснел и попятился к двери.

— Стой! Кому говорят.

— Раф, на что ты намекаешь? Я никогда не…

— Не захочешь — не надо. Но когда я закрою за собой дверь, а она к твоему сведению, звуконепроницаемая, вели ей спеть.