волнует.

Ложь, секреты… Все они повергли меня в уныние.

Он запер мою гребаную мать в камере. Он позволил ей умереть — я проглатываю огромный комок эмоций, который встает у меня в горле при мысли о том, что она истекает кровью здесь, внизу.

— Я ненавижу тебя. — На этот раз мой голос слабее, настолько тихий, что я даже не уверена, что он может услышать его из-за моих прерывистых вдохов и не слишком впечатляющих ударов, когда мое тело начинает сдаваться.

Как бы сильно я ни хотела притвориться, что я сильная, что я могу постоять за себя против него прямо сейчас, я знаю, что не могу.

Наркотики все еще циркулируют в моем организме и угрожают отправить меня обратно во тьму.

— ААХ, — кричу я, чувствуя, что соскальзываю, но прежде чем я успеваю отстраниться, сильные руки обхватывают мое тело, и я прижимаюсь к твердой груди.

Мерзкий всхлип вырывается из моего горла, когда его хватка усиливается.

Я извиваюсь против него из принципа. Я не хочу желать его комфорта, его тепла, его силы, но, черт возьми, мое тело тает в нем, несмотря на отказ моего мозга.

Большие, жирные, уродливые слезы капают с моего подбородка, когда я теряю себя в его объятиях, в его запахе, в его утешении.

Я понятия не имею, как долго мы так стоим, я дрожу и рыдаю в его объятиях, а он физически поддерживает меня, пока я разваливаюсь на части.

Я знаю, что позже пожалею об этом, показав ему, насколько я слаба и уязвима, но я бессильна остановить это.

Мои глаза щиплет от количества пролитых слез, а горло саднит от смеси криков и раздирающих тело рыданий, которые вырываются из него.

Я понятия не имею, сколько времени это занимает, но в конце концов я плачу, пока не теряю сознание. Я смутно осознаю, что мои ноги поднимаются с холодного пола, но это все. Я слишком потерялась в его тепле и безопасности, которые обеспечивают его руки.

***

Я вытягиваю ноги, сразу замечая, что больше не лежу на твердой кровати, на которой меня заставляли сидеть в этой крошечной холодной камере, сколько бы я там ни находилась.

Моргая, открываю воспаленные глаза, с моих губ срывается вздох, когда я осознаю, где нахожусь.

Спальня Тео.

Заставляя свое тело двигаться, я подтягиваюсь так, что сижу, прислонившись спиной к спинке кровати, и оглядываю темную комнату.

Жалюзи все еще закрыты, но нет никаких сомнений в том, что сейчас середина ночи.

Протирая глаза ото сна, я откидываю свои непослушные волосы с лица.

Судя по всему, мне неприятно думать, как долго я была не в себе, как долго я была пленником внизу.

Но почему? Зачем запирать меня там, внизу, только для того, чтобы снова привести сюда?

У меня голова идет кругом от всего этого неизвестного.

Взглянув налево, я нахожу то, что уже знала.

Я одна.

Кровать застелена, так что он, вероятно, здесь не был.

Я отчаянно хочу снова свернуться калачиком под теплыми простынями и пожелать, чтобы моя реальность исчезла еще на некоторое время — не то чтобы я была настолько глупа, чтобы думать, что она немедленно не вернется ко мне в виде кошмара.

Я содрогаюсь, когда думаю о том, от чего я проснулась в той камере. Это казалось таким реальным, ненависть в глазах Тео, когда он смотрел на меня сверху вниз. Такой грубый.

Дрожь пробегает по мне, и когда я смотрю вниз, я обнаруживаю, что толстовка с капюшоном и спортивные штаны, которые я украла в "необходимости сбежать", были заменены одной из рубашек Тео.

Он переодел меня. Он устроил меня поудобнее. Почему?

Мой желудок громко урчит, и это, наряду с острой потребностью в туалете, означает, что я не ныряю обратно под одеяло и не пользуюсь максимальным комфортом. Вместо этого я отбрасываю их назад и направляюсь в ванную.

Мои ноги немного более устойчивы, чем в прошлый раз, когда я ими пользовалась, и после того, как я помочилась и почистила зубы, я понимаю, что в голове у меня тоже меньше тумана.

Я могу только надеяться, что это означает, что я не сломаюсь и не прижмусь к нему, как только увижу его.

От одной мысли о том, как он утешал меня, огонь разгорается в моих венах.

Как он смеет?

Как, блядь, он смеет стоять там и обнимать меня, как будто у него есть хоть какое-то право пытаться собрать меня воедино после этого? Он был тем, кто разбил меня вдребезги в первую очередь.

Я вылетаю из ванной с моей новообретенной яростью, подпитывающей мои движения.

Найдя новую пару спортивных штанов, я туго завязываю пояс и выхожу из спальни, более чем готовая разобраться с ним.

Мне нужны ответы. Их чертовски много.

Но вскоре я понимаю, что в ближайшее время я их не получу, потому что этого придурка здесь даже нет.

Я обыскиваю каждую комнату, не находя никаких свидетельств того, что он просто выскочил куда-то по-быстрому.

— Где ты, черт возьми, находишься? — Рявкаю я, направляясь в помещение, похожее на его кабинет, на противоположной стороне квартиры от его спальни.

В центре комнаты стоит огромный глянцевый черный письменный стол, из которого открывается вид на раскинувшийся за ним город. Вдоль стен выстроились книжные шкафы.

Здесь темно, сурово и чертовски красиво, как и во всем остальном его доме, но я не могу не закатить глаза при виде этого.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнил, Теодор Чирилло? Ты принц, а не гребаный король, — бормочу я, опускаясь в его совершенно нелепое кресло с высокой спинкой и уставившись на город вдалеке.

И подумать только, я думала, что кресло в его спальне было его троном.

Очевидно, я была неправ.

Как и следовало ожидать, на столе нет ничего, кроме его компьютера.

Я включаю его, затем роюсь в раздражающе аккуратных ящиках в надежде что-нибудь найти, но там нет ничего интересного.

Сев, я натыкаюсь на экран с его паролем.

— Черт, — бормочу я. Но я знала, что это произойдет.

Найти эту папку под кофейным столиком было чистой случайностью. Тео ни в коем случае не беспечен. Даже если бы мне удалось правильно угадать его пароль, было бы наивно предполагать, что дальше все пойдет как по маслу.

Я вряд ли найду папку с моим именем, в которой хранятся все ответы, в которых я отчаянно