— Старославянские буквы для всех, а греческие для Бога, — важно говорил церковник.
Только у нас с Левшой получилось подгадать день как…
— У вас товар у нас купец! — однажды начал брат с порога.
Он был выряжен в синь кафтан, а сапоги начищены до блеска. Мы с Ульяной и Лелей, как раз снедь на стол собирали для обеда. И братового преображение меня, мягко говоря, удивило. Бабушка Угла и вовсе голоса мужского, зычного испугалась. Она выползла из своего уголка на статного молодца посмотреть, а потом… Мы все засмеялись.
— Выбрал же ты, братец, время, — замахала на него полотенцем. — Не предупредил никого. Сам как боярин приоделся, а нас на потеху в робе оставил. Хоть бы сказался что вернулся, а ты… Сразу за девку.
Ярослав постоял. Посмотрел на наши красные от печи лица и макушку почесал.
— Ты думаешь, я знаю как тут у вас сватаются? — насупился он, но быстро отошел и подскочил к Ульяне. — Отдашь мне свою приживалку, Слав?
Он легко поднял девицу на руки, а та взвизгнула и в плечи его вцепилась.
Мы опять залились смехом, но братец не понимал почему мы ухохатываемся и ползем под лавку.
От Витора вернулся Митор и Марьяна, а вслед за ними и Радим вошел. Тут уж я взяла себя в руки.
— Приживалку откупал муж. У него и спрашивай про свадебку, а девку спусти. Нельзя тебе пока ее на горбу своем носить. Не жена еще.
Радим оценил нашу веселую компанию и подошел к Яру.
— Все же решился женщину из моего дома забрать? — и взгляд у мужа стал стальным. — А уговор помнишь? — нотки расчетливости прокрались в его голос.
— Все что приказывал — привезли, — братец обнял моего мужчину и лукаво улыбнулся. — И нареченную в течении всего времени не мял.
Ой, какие разговоры взрослые пошли. Аж, жаром щеки загорелись у девок. Чего грех таить? Меня тоже огнем опалило при их разговорах.
— Пойдем. Поговорим, зятек, — коварно прошипел муж. — Посмотрю что мне купец в откуп даст. Потом уже о свадьбе покумекаем.
А в откупе было видимо невидимо ткани странной, заморской. Приправа горькая, жгучая, пахучая. Семян мне на огород разных привез. Золотых и драгоценных заделок целый сундук. Расписная обувь — не по нашим дорогам бегать, а по палатам боярским. Радимо много инструментов стальных в коробах огромных, да какие-то деревяшки на пробу.
— Хорош откуп, хозяйка? — Радим смотрел на всю эту гору и у меня спрашивал мнения.
— Хорош, — я уже представила как из этой ткани Марьяше платьев нашью на взросление.
— Тогда, даю свое добро на свадьбу Ульяны и Ярослава, — улыбнулся муж, а брат так засиял, что мне прищуриться пришлось.
— А вот и мой истинный путь! — воскликнул Яр и бросился в сени свою милую поздравлять.
Свадьба была громкая, сильная, красивая. Худобед расстарался. Детей и стариков песнопению научил, свечи в каждый темный угол наставил, иконы все оттер. Он сам не верил что ведьма да колдун в стены церкви придут. Все выспрашивал, а не передумали ли мы перед лики святые становиться. А когда получал в ответ довольную улыбку, уходил хмурый.
Для нашей церкви это празнование — ритуал было первым. И ни кто не знал как будет проходить таинство. Церковник наш готовился ко всему. Даже к обрушению стен святых. Мужиков ходил просил подпорки поставить, чтобы бревна ни кому на голову не свалились. Перед ритуалом нас с девочками покрестил, а потом и мужчин отдельно. Бедного попа всего трясло, когда он вернулся от наших женихов. Мне после этого оставшаяся святая вода досталась. Он меня с головы до ног облил.
Но кары небесной не случилось. Церковь выдержала двух колдунов и одну ведьму. А мы отстояли все песнопения, зовущиеся службой. Худобед весь вспотел пока нас из церкви выпроваживал, а потом, по слухам, в баню побежал.
Но нам было не до щуплого старичка, который на молитвах помешался. У нас было счастье!
Были песни веселые, столы явствами заваленные. Вся деревня гуляла.
А мы с Радимом тихо по лесу гуляли. Не хорошо мне было среди криков и пестрых нарядов. Яства не все попробовала, потому что живот уже выпирал. Даже платье мало скрывало мое положение.
Хорошо мне было с Радимом молчать. Не в тягость рядом с ним о своем думать. Внезапно я замерла, почувствовав как кто-то сильный внимания к себе требует.
— Радим, — тихо позвала я и на ствол облокотилась. — Впервые сын твой пошевелился.
Мужская рука осторожно накрыла мой живот и замерла.
— Почему ты думаешь что сын? — муж был рад ребенку, но все же мечтал о девочке.
— Колдунам первенец мальчик нужен, — улыбнулась я.
Но в следующий момент на лице мужа расцвела по-детски наивная улыбка.
— Чую, — зашептал он и опустился передо мной на колени. — Чую тебя маленький.
Он прижался лбом к животу и зашептал милые слова, будто ребенок мог его услышать. А я от умиления, едва слезы сдерживала.
— Как же я вас люблю, — обнял меня Радим.
Казалось, что он больше никогда не захочет отпустить меня из объятий. А я больше никогда не захочу сбежать из этой деревни и от любимого мужа.