окне светает, а забыться так и не удалось.

***

ТОЛЬКО РАССВЕЛО, как Биссета разбудил отчетливый звук канонады. Со сна он сразу не сообразил, что это было, так как и воздух, и корпус «Алаунии», содрогались от пушечных взрывов. Наспех одевшись, он взбежал на мостик. Капитан был уже там с полковником Бакстером, майором Уильямсом и майором Смитсоном. С ними же находился и второй помощник капитана Герберт Доу, дежуривший перед самым утром.

Разговор на мостике был напряженным. Было очевидно, что военная ситуация резко изменилась, и неприятель продвинулся намного ближе к береговой линии, чем ранее предполагалось. Само место высадки было выбрано крайне неудачно, если его вообще кто-то потрудился выбрать! Берег представлял собой отвесную скалу, переходящую в высокий холм, за которым могли скрываться орудия противника. «Алауния» стала на рейде, как и планировалось, но капитан Рострон пытался убедить полковника Бакстера отложить высадку до следующей ночи, так как акватория, скорее всего, легко простреливалась, ведь канонада была слышна уже очень близко. Бакстер категорически возражал.

— Ваши данные о положении противника неверны, взрывы слышны слишком близко!

— У меня приказ высадиться в 7 часов утра, и я намерен его выполнить!

— Хотя бы свяжитесь с командованием, и узнайте, не изменилась ли обстановка!

— И не собираюсь, у меня приказ! Я должен высадиться точно в семь и я это сделаю!

— Вы погубите людей!

Бакстер подскочил к Рострону с выпученными глазами и прошипел:

— Вы — капитан прогулочного катера, и не смейте совать свой нос в военные дела!

— Я — капитан запаса военно-морского флота! Хотя бы дождитесь ночи, чтобы воспользоваться темнотой.

— Ни за что! Спускайте понтоны! Вот увидите, все пройдет в штатном режиме.

Рострон с сумрачным видом кивнул Доу. Первая партия высадки погрузилась на пять понтонов, обе сотни. Остальные новобранцы столпились на палубе. Натасканные матросы «Алаунии» стали осторожно, но ловко, спускать плоты. Майор Смитсон спустился с последним, пятым.

Понтоны медленно отчалили от корабля, и в течение первых пятнадцати минут казалось, что Бакстер прав, и высадка пройдет удачно. Понтоны прошли половину пути от корабля до берега.

И тут все началось. Прямое попадание в первый понтон, и вода закипела от разрывов пушечных снарядов. Стреляли из-за холма. Крики о помощи, стоны и вопли! Под воду ушел второй понтон, третий! Из нескольких сот глоток новобранцев на «Алаунии» раздался ответный вопль.

Капитан Рострон схватил мегафон:

— Возвращайтесь! Немедленно!

Два оставшихся понтона остановились в нерешительности. Снаряды взрывались вокруг них могучими фонтанами. Наконец, они начали грести назад, к «Алаунии».

Полковник Бакстер подбежал к Рострону в попытке отобрать у него мегафон, и, получив в зубы с силой, неожиданной для худощавого капитана, отскочил футов на двадцать и упал. И в тот же самый момент, пушечные снаряды настигли гребцов. За пять минут все было кончено. Не выжил никто.

Море вдруг стало спокойным, канонада прекратилась, поглотив две сотни молодых жизней, ни за что…

Гражданские матросы и стюарды, плакали навзрыд. Биссету показалось, что дрожь прошла по рядам юношей, с ужасом ожидающих своей участи.

— Немедленно спускайте вторую партию понтонов! — завопил Бакстер.

Но капитан уже обрел свойственное ему хладнокровие.

— Прекратить спуск понтонов! — приказ был отдан обычным негромким безапелляционным тоном.

Матросы, выполняя приказ капитана, не двинулись с места. На корабле только один хозяин, они не подчинились бы и королю. Восемьсот новобранцев с надеждой и мольбой смотрели на мостик.

Полковник Бакстер выхватил револьвер, сразу несколько матросов бросились было к нему, но Рострон остановил их.

— Я снимаюсь с рейда, высадки не будет до полуночи. Территория полностью простреливается. Я свяжусь с адмиралтейством и потребую безопасные координаты для высадки. Ответственность за эти действия полностью беру на себя.

Поковник Бакстер все еще размахивал револьвером. Майор Уильямс не произнес ни слова.

— Вы за это ответите! Вас уберут из флота, посадят, казнят за предательство в военное время! — орал Бакстер.

Рострон быстро подошел к Бакстеру вплотную и вырвал у него револьвер.

— Нет, полковник Бакстер, это вы предатель. Это вы уничтожаете наши войска на благо противнику. Это вы будете сидеть, причем, начиная с этой самой минуты.

И, повернувшись к Биссету и Доу:

— Мистер Биссет, отведите корабль на пять миль, направление Запад-52-Север. Мистер Доу, полковника Бакстера посадить под арест в своей каюте за попытку нанесения серьезного урона войскам Его Королевского Величества, поставить часовых, личное оружие изъять.

— Айэ-айэ, сэр! — радостно завопили оба офицера, почти в унисон.

— Майор Уильямс, как старший по званию в десанте, вы согласны принять участие в моих радиопереговорах с адмиралтейством?

— Да, сэр!

***

МАКС СКЛОНИЛСЯ НАД ШАХМАТНОЙ ДОСКОЙ, пытаясь сосредоточиться, но у него ничего не получалось. Эту композицию, одну из самых сложных из подаренного отцом сборника шахматных задач, он пытался расколоть уже два дня, но все без толку. На душе было неспокойно.

Вряд ли Макс отдавал себе отчет, почему именно сегодня его потянуло к подаренной отцом книге, будто он пытался дотянуться до него. Отец уже месяц как был в море, и в «Кьюнарде» ожидали его возвращения на этой неделе. Маркониграммы приходили с перебоями: как никак военное время, и не всегда можно дать о себе весточку. Но такого полного молчания, как за последние полмесяца, он что-то не припомнит. Вот и вчера Роберт вернулся из конторы «Кьюнарда» ни с чем.

Макс улыбнулся: как-то само собой получилось, что именно Роберт, еще с детства, взял на себя обязанности «связного» с пароходством. С утра пораньше он снова отослал брата в офис, а сам устроился у окна с шахматной доской. Роберт ушел притихший и нахохлившийся, хотя обычно охотно гонял в «Кьюнард» на своем велосипеде. Именно что гонял, так как, несмотря на солидный возраст в неполные тринадцать лет, оставался таким же сорвиголовой, как и в детстве. Но брату подчинялся беспрекословно, хоть тот и был всего двумя годами старше.

Где находилась «Алауния» в «Кьюнарде» конечно же знали, но военную тайну не имели права открыть даже сыновьям капитана, хотя те и так догадывались — где-то рядом с Галлиполи. А вот какое именно задание «Алауния» выполняла в Эгейском море, скорее всего, не знали и в «Кьюнарде». Ведь Кьюнардовские корабли, временно зафрахтованные адмиралтейством, вроде бы переставали принадлежать