бросил...

Из здания вышла Мотти, престарелая модель двадцати семи лет, умница, красавица и всё такое. Мы с ней сегодня поболтали на съёмках. Оказалось, что из возраста Мотти спокойно вычитает себе любую сумму, чтобы получалось восемнадцать. Выглядит она, конечно, очень молодо, поэтому ей можно. И чем только лицо мажет? Я это уже хочу! Куплю за любые деньги! Надо только будет расспросить, когда пойдём с ней на свидание.

Я уверенной походкой подваливаю к Мотти, которая уже направляется к припаркованной на стоянке тачке F-класса. Ничего себе, у девочки зарплата, конечно.

Замечая меня, она останавливается и расплывается в красивой улыбке.

— Уже домой? — улыбаюсь в ответ одной из своих особых улыбок, и Мотти тает, как мороженое в летний день.

— Нет, поеду отмечать удачное завершение съёмок с другом, — щебечет она, мило краснея.

— О, вот как, — улыбка пытается поползти вкривь, но я её убеждаю, что друг — не ёбарь — это раз, и, даже если и ёбарь, то не факт, что долгосрочный — это два. Хотелось бы, конечно, сегодня уже с кем-нибудь зависнуть, но нет, так нет, просто подготовлю почву на следующий раз. Улыбка внемлет моим словам и становится искреннее. — Жаль, я как раз тебя ждал... может быть, ты подскажешь мне свой...

В тот момент, когда я, обаятельно заглянув в глаза девушки, уже собирался выпросить у неё номерочек, за спиной раздался голос настолько до ужаса мягкий и красивый, что у меня аж мурашки по жопе пробежались.

— Солнышко, ты как? Готова? — Обладатель вкрадчивого голоса вышел из-за моей спины, демонстративно приласкал девушку за подбородок, и, окинув меня оценивающим взглядом, направился к водительскому сидению.

Тут я мысленно отвесил себе фэйспалм, потому что мог бы и сам догадаться, что Мотти направляется к пассажирской двери, и что хозяин тачки, только вышедшей с конвейера, явно будет побогаче даже такой успешной модели, как Мотти.

Пока этот похититель чужих девиц обходил машину, я успел его как следует разглядеть. Красивый блондин за тридцать, ростом немного выше меня, с осаночкой аристократа и в вычурном пижонском костюмчике в светлых тонах. Золотые часики, золотая серёжечка в ухе, запонки, япона мать, тоже золотые, причёсочка модненькая, укладка. Пижон короче. Не то чтобы я не любил выебнуться своей внешностью. Всё таки я тоже блондин, и тоже красивый (и даже покрасивее некоторых, меж прочем), но надо ведь меру знать. В его-то возрасте!

    — Уже иду, — Мотти посмотрела на мужика восхищённым взглядом. Вот это уже плохо. Хоть и ожидаемо. Всё же девушки обычно любят постарше, а не помладше. — Увидимся в понедельник, Лиам.

    Она мягко приобняла меня и по-дружески чмокнула в щёчку, как бы намекая, чтобы я не отчаивался, а брал талончик и вставал в очередь.

    — До понедельника, Моть. — Я помахал ей ладошкой, пока девушка садилась к своему кавалеру на этот вечер. Ну и ночь, похоже.

    Кавалер, к слову, окинул меня насмешливым взглядом и наградил коварной усмешечкой. Вот же гондон старый.

    Этим вечером я, разумеется, после трех маргарит, начал сношать мозг бармена в местном клубе своим нытьём. Я рассказал ему про то, что в двадцать один год узнал о том, что я омега, и судьба мне подставлять зад, о том, что мама меня не слушает, а папа стесняется, и о том, как мою добычу на сегодняшнюю ночь украл какой-то старый хер на крутой тачке.

Бармен чистил стаканы, наливал другим клиентам пойло, но потом всё равно возвращался ко мне и с постной мордой лица выслушивал моё пьяное нытьё.

    — Так я знаю, как твою проблему решить, — внезапно сообщил бармен, впервые заговорив, хотя проторчал я тут до закрытия. Я аж подскочил. Голос у него был о-очень низкий. Аж страшно стало.

    — Ну? — Я приподнял бровь. Видимо, слишком сильно приподнял, потому что бармен как-то странно усмехнулся.

    — Сейчас закрою бар. Подожди у чёрного входа.

    Только тут я заметил, что в клубе уже почти никого нет.

    Я прождал минут пять, не больше. Свежий воздух немного протрезвил, но ровно настолько, чтобы я мог сохранять вертикальное положение, и всё, собственно.

    Когда этот мужик вышел, я протёр глаза, прищурился, а потом снова протёр. За баром этого видно не было, но мужик оказался здоровенным амбалом в кожаной безрукавке. Почему безрукавке? Потому что вместо рукавов у него были татуировки.

    Мужик откинул в сторону тёмные волнистые волосы, ухмыльнулся и молча подхватил меня поперёк талии. Да так основательно, что я аж застыл пойманной тушкой в чужих руках, вытянулся в лице, позволил усадить себя на пыльный байк и одеть на голову шлем.

    Когда я чутка опомнился, бармен-байкер уже стартанул, и пришлось в срочном порядке хватать его за талию. Бармен-байкер приятно пах, и поддатым сознанием я как-то пропустил мимо внимания своё возбуждение. Тело привыкло, что после клуба обычно получает трах, и потому не возражало. Условные рефлексы, мать их так.

    По окончанию поездки меня так же деловито подхватили под рученьки и завели в какой-то ларёк. Ларёк оказался татуировочной.

    — Ох, бля-я-я, — протянул я, оглядывая пыточные аппараты, — охуе-е-е-еть...

    Проходя мимо, бармен смачно обжмякал мою задницу, а я почему-то даже не вякнул.

    — Ну. Что бить будем? — спросил.

    И тут до меня дошло. Точно! Татуировка! И не страшен мне больше никакой истинный!!!

    Я радостно взвизгнул.

    — Ты же гений, чувак! — воскликнул я, выпутываясь из штанов, и лёг перед ним на кушетку. — Коли! Режь! Кромсай! Уха-ха!

    Бармен-байкер как-то нежно погладил голую ягодицу.

    — Жаль, не как у меня, — вздохнул. — А то такой красивый... мочи нет...

    — Чё ты? — обернулся я, подозрительно сощурившись. — Альфа что ли?

Бармен-байкер кивнул.

— Ну ты на мою жэ не смотри, — я вольготно уложил голову на руки. —