продуктами творчества постмодернистов), но с аккуратным смещением в сторону страстной увлеченности странным объектом исследования и экстравагантностью метода (что характерно для самих конспирологов). Иными словами, в книге собственно конспирология совмещена с рефлексией относительно ее структурных и гносеологических механизмов.

Раздел, посвященный эзотерическим организациям и «тайным обществам», написан в классических традициях исследователей этих явлений, которые сами сознательно окружают свою деятельность завесой секретности и таинственности, пряча свои идеи и взгляды за мифами, иносказаниями, символами и т. д. Изучать подобные организации с позиции фактологии и исторического позитивизма просто неинтересно — все самое занимательное при «критическом» отношении ускользает. Гораздо продуктивнее в таких случаях пойти на поводу у «тайных обществ» и попытаться понять их собственную логику, расшифровать их специфический язык, вжиться в предлагаемые ими ассоциативные ряды. Так, крупнейший психолог и психиатр ХХ века Карл Густав Юнг, чтобы понять структуры психических заболеваний, расстройств, неврозов, да в целом человеческую психологию в ее глубинном измерении, всю жизнь активно изучал мифы, обряды, ритуалы, эзотерические догматы, алхимические трактаты и другие оккультные теории. В данном разделе мы старались двигаться по маршруту, подсказываемому самой изучаемой темой, чтобы яснее усвоить странную и подчас гротескную стихию конспирологического дискурса — для этого дискурса отсутствие доказательств или недостаток аргументов вообще ничего не значат: если фактов нет, значит, их кто-то тщательно скрыл; если люди отказываются во что-то верить, значит, ими кто-то сознательно манипулирует, отвлекая от главного. Конспиролога нельзя сбить ничем, реальность для него — заведомая подмена, результат массового гипноза, обман. Он принимает за истину только результат своих тщательных поисков тайного смысла по ту сторону очевидного и банального. И встав на его сторону, мы, действительно, попадаем в волшебный мир зазеркалья, где «все связано» — tout se tient, а если связей обнаружить нельзя, значит, их тщательно замаскировали. Безупречная логика, имеющая в себе нечто от озарения, сумасшествия и солипсизма. Для конспиролога, как для Шопенгауэра, «мир есть воля и представление». А все остальное — сплошной запутанный заговор.

Следующие разделы посвящены применению конспирологического подхода к политике и спецслужбам в тех моментах, где они пересекаются с элементами «тайного» и «оккультного». Обычно эта сфера остается вне внимания классической политологии, и только thrash-издания отваживаются строить гипотезы о том, какие «оккультные факторы» стоят за всеми известными политическими явлениями. Мы пытались несколько систематизировать (насколько это возможно) такой подход к теме, обращаясь к «теории заговора» с определенной дистанцией, скорее в качестве методологической иллюстрации. Но и в этом случае строгого исторического и фактологического анализа этой сферы просто не может быть, так как «тайные общества» сознательно стремятся засекретить свою деятельность не только от внешних глаз, но и от своих членов, переводя все на особый уровень языка. Найти точные соответствия элементов этого языка системе привычных прозаических явлений и вещей подчас не так просто — часто нет даже приблизительных аналогов. Поэтому там, где обычная политика пересекается с «оккультными организациями», начинается «теневая зона истории», требующая весьма специфического подхода, который заключается как минимум в понимании языка оккультных организаций, а этот язык, по определению, конспирологичен и поддается освоению только в контексте конспирологии.

В частности, мы сопоставляем различные типы спецслужб с инициатическими организациями. Но это сопоставление будет понятным только в том случае, если нам удастся составить корректное представление о структуре инициатических организаций. Но это значит, мы уже переходим к той области, где грубая фактология нам мало поможет.

В приложении дан раздел «Великая война континентов». Этот текст был написан в 1991 и опубликован в одной из ведущих российских газет того времени. Его задача состояла в том, чтобы в занимательной и мистико-детективной форме изложить ряд вполне серьезных и рациональных геополитических теорий и принципов а также дать сжатый, но емкий анализ драматических событий, произошедших с СССР в 1991 году. И геополитический метод, и философские принципы, на которых основывался автор, и политическая платформа «третьего пути» и «консервативной революции» были в то время абсолютно неизвестны не только рядовому российскому читателю, но и ученым и специалистам, в силу специфики советского гуманитарного образования. Эту задачу — изложить кратко, в виде, своего рода, философского мультфильма серьезный анализ серьезных событий, связанных со сломом фундаментальных политических и культурных парадигм — помогла выполнить конспирологическая методика: здесь можно было легитимно отбросить фактологию, аргументацию, заведомо уклониться от какой бы то ни было критики. Да, «Великая война континентов» — это, своего рода, «постмодернистский текст», как справедливо заметили критики. Да, в нем легко читается ирония и дистанция, если угодно, провоцирование. Но это касается метода подачи материала и обусловлено задачей момента и необходимостью высказать одновременно множество совершенно не известных доселе идей, теорий и систем. Позже автор посвятил изложению основных этих моментов объемные и вполне серьезные научные тома — диссертации и антологии по геополитике, философии политики, консервативной революции, традиционализму, эсхатологии и истории религий. Но в тот момент требовалось сказать обо всем этом быстро, компактно и ярко. Что и было проделано в «Великой войне континентов». В каком-то смысле, в современной русскоязычной политологии — это первый пример сознательной и структурированной конспирологии. Кстати, это английское слово было введено автором в русский контекст в том же 1991 году и сегодня входит во многие политологические словари — термин и метод прижились. Именно как иллюстрация такого подхода текст «Великая война континентов» публикуется в этой книге в качестве приложения без какой-либо позднейшей редактуры. Мы предпочли публиковать его в первозданном виде, несмотря на многие очевидные сегодня нелепости, несоответствия, неточности и преувеличения, скорректированные позже в наших же серьезных и аргументированных научных трудах. «Великая война континентов» — это не более чем документ эпохи