Оксана Ливанова Калым с вывертом

Медицинская байка № 5 «Калым с вывертом»

— Ленка, слышь зараза, открой быстро, ты не слышишь что-ли — орал из под двери пьяный бас.

Я стоял возле двери непонятного цвета. В подъезде с непонятным запахом. И уже сейчас понимал, что это вызов непонятного диагноза. Вернее понятного, чего уж там. Запой, мать его за ногу. Русский стандартный запой. Непонятно было другое. Что я вообще здесь делаю? Третий год собираюсь уходить со скорой. Главный врач, приятель мой по кружке, держит мое заявление в сейфе с открытой датой. Говорит, чтобы бумагу не портил, когда вот по таким вызовам наматывая круги, я не писал лишний раз очередную вольную себе. Не подпишет, бесполезно. Я последний остался, кто может отличить геморрой от гайморита. И он меня ценит, аж пол ставки надбавил. А это почитай целых 2500 рублей получается. Вот щедрость какая. А мне так на минутку 67 стукнуло, у меня сил нет от слова совсем по этим этажам бегать. Эх…Чего уж там. Сам себя накрутил. Пора заходить.

Дверь открыла серенькая женщина лет этак 50 будет. Не старая еще, но жизнью потрепанная, и на мой вкус тощая до остроты носа. Я ей с порога:

«Женщина, его диагноз слышал за дверью, ваш вижу воочию. У него запой, у вас анемия. Можно я уже пойду, потому как от водки и отсутствия хорошей жратвы у меня лекарства нет, и поверьте мне, никогда не будет. Спать хочу, на третьи сутки пошел, и вряд ли вы меня обрадуете каким — нибудь хотя бы яблочком».

— Что вы доктор, яблочко у меня есть. И пирожки есть, и даже борщ сварила. Мой в запое третью неделю, я вызвала по стандартной схеме. Доктор прежний всегда у меня угощался. А вас в первый раз вижу. Проходите, проходите. Чего на пороге стоять — сказала маленькая женщина, и я вошел в квартиру.

Колька, бессменный мой фельдшер, понуро плелся сзади. Мы зашли, и обомлели. Я рассчитывал на ободранные обои, и обоссанные кошкой половики, а увидел совсем другую картину. Просторные стены, хороший ремонт. Уютно, и вкусно пахло пирожками. Захотелось сесть за стол, и поесть всласть. Очень хотелось, очень. Но нужно было осмотреть больного. Мы же медицина, пациент в первую очередь должен быть осмотрен. Ну и больного мы увидели конечно сразу. В комнате, под теплым одеялом, молча с похмелья умирал мужик. Трясло его и лихорадило как положено. Сильно. Глаза красные, под глазами мешки с картошкой выросли, нос в синюю прожилку, брови топором над глазами висят. Как есть — бабайка. Такими только детей пугать, не иначе. Я начал собирать анамнез:

— На что жалуемся, больной? Где болит, как себячувствие, ну и главное, как давно случилась дружба с водочкой?

— Доктор, помоги молчком, а? Нахер мне твоя лекция сейчас нужна. Ну взрослый же уже, должен понимать, что помираю я. Устал я, от жизни такой. Треклятую больше видеть не могу, да и не лезет она мне больше. А как без нее выйти то, из горя моего запойного? Вколи, прошу тебя, чтобы помереть легче было.

— Не ори, хорошо, помогу — сказал я и приступил к осмотру и внутривенному вливанию растворов, который в простонародье нашем, медицинском, называется «коктейль курортный».

Ожил мужик через час. Очухался. Но давление давал такое, что нужно было его все — таки забрать. Как ни уговаривали, ни в какую. Нет, и все. Ну на нет и суда нет.

— Пиши отказную от госпитализации — сказал я и протянул ему бланк. Он начал подписывать.

Хозяйка пригласила к столу, мы согласились. Подкинула нам, как полагается по Тыщенке, и пирожками с борщом накормила от души. Мы разомлели, и забрав бланк отказной, распрощались с радушными хозяевами.

Утром пришла расплата за грехи наши тяжкие, в виде красного как рак главного врача на летучке утренней.

— Ну и на прощание, хочу вам друзья мои медицинские прочитать подпись отказную от госпитализации на бланке с официальной печатью от моей любимой бригады № 16 — проорал главный и зыркнул на нас глазами. Мы с Коляном тяжко вздохнули, и глазки потупили. Бланк то не читали. Как есть, так в амбулаторную и кинули. А надо бы было. Эх….

— А пишет наш постоянный пациент по улице Тухачевского, едрит он едрит, следующее: «Подпись больного — Пошли вы на х…» — очень громко сказал главный врач. Зал взревел аплодисментами. Такого давно никто в отказном бланке не читал. Под синей печатью, и моей подписью. Обалденно поели блин пирожков.

Ну получили мы по мордахам, поржали бригады от души над нами. А мы с Коляном ни о чем не пожалели. Пирожки от Бога были, и по Тыщенке заработали. В следующий раз, еще поедем. И пусть пишет что хочет, бумагу и переписать можно, она все стерпит. Вот такой вот калым медицинский с вывертом получился. Ну да и ладно.