встретить ее вечером, когда она пойдет в свою комнатушку, или прийти уже ночью, это было самым безопасным. Правда Мари не любила, если я приходил ночью и всегда бухтела, но сейчас не то обстоятельство, чтобы обращать на мелочи внимания. У Карлотты было всего две лежки, одна про которую знали лишь избранные, а другая про которую не знал никто, ну во всяком случае она так думает. Бешеный Брат была маниакально подозрительна и если шла туда, кружила кругами часа два. Высматривая не идет ли кто за ней, но ты можешь высматривать людей, а одну слишком непоседливую и страшно любознательную личность с огромным шилом в заднице, состоящую из теней, сложно заметить во мгле темных проулков.

Полночь давно мне рассказала про спрятанную берлогу Карлотты, и как раз туда то я и собирался пойти. Она находилась за рыбным рынком, в глубине лабиринта лепившихся к друг другу как попало куцых домиков нижнего города, там жили портовые рабочие, беженцы, мелкие мошенники и воришки, это были полулегальные трущобы. У них вроде как было побольше прав чем у трущоб где жил я, и домики тут были, а не четыре палки и навес из парусины с соломенными циновками вместо стен. Но общая запущенность и контингент соседей оставляли желать лучшего. Это была идеальная среда, если ты хочешь спрятаться. Вот пристройка на крыше одного такого домика и была мне нужна.

Так что кутаясь в свою объёмную хламиду я и пошел в сторону рыбного рынка. Им заведовала довольно колоритная женщина — тетушка Мими, также именуемая большая Мими. Она скупала у рыбаков товар оптом, зачастую за бесценок, потом перепродавая его уже городским торговцам и владельцам постоялых дворов и трактиров. Это была женщина очень внушительного вида, раза в два превосходившая своими габаритами любого нормального взрослого человека, настоящий великан. Только одна ее грудь была больше чем моя голова. В ее гневном взгляде причудливо сочетались желание содрать со всех побольше и полное презрение к мужскому полу, а улыбка напоминала оскал дикарей, что демонстрируют своим врагам для их устрашения. У нее были две дочери, близняшки Пина и Пира. По иронии судьбы это были девушки совершенно не похожие на свою маму, на год старше Дария, небольшие и угловатые смешливые сестры. Они любили одеваться в абсолютно одинаковую одежду и часто представлялись именем сестры. Вводя в полнейший ступор всех клиентов.

Большая Мими не была частью гильдии, но как и все ключевые торговцы платила свой процент в кассу, за спокойствие и защиту. Пару раз мы как-то ходили к ней, укорачивать хвосты обнаглевшим бандам, требовавшим с нее дань. Также я как-то ходил лечить одну из ее дочерей, когда та заболела. Так что она знала меня в лицо и я был на хорошем счету как у нее, так и у ее дочерей. И несмотря на ее грозный внешний вид, большая Мими была хорошим человеком, и как любой хороший человек, она старалась угодить тем людям, которые ей нравились и тем более были полезны.

Вокруг стоял привычный для утра оживленный гомон, сейчас был самый пик торговли, и выкрики торговцев рекламирующие свой свежий, еще живой товар, стояли сплошной стеной. Живая рыба билась в лотках, беззвучно хватала воздух ртами, они тонули в нашей стихии точно так же, как мы тонем в их.

Я напялив свою грязную хламиду и сгорбившись, чтобы меня никто не узнал, скользил по стеночке, стараясь не упасть, пропуская снующий толпами народ. Площадка где располагался рынок, всегда была ужасная скользкая, за столетия насквозь пропитавшихся рыбьим жиром камнях, было трудно устоять, будто миллионы рыб, день за днем выбрасываемые на рынок, жаждали нашего падения. Здесь все время кто-то оскальзывался. И вот из одной двери, прямо передо мной и вышла большая Мими. Да так внезапно, что я попросту не смог остановиться, проскользил к ней, невольно утонул лицом между ее огромной грудей, пытаясь обхватить руками ее необъятную талию, чтобы не упасть. Она нахмурилась, увидев грязного сгорбленного рыбака, который вздумал ее потискать средь бела дня, и естественно дернула мою хламиду открыв лицо.

— А, Дарий, здравствуй дорогой, я не знала, что тебе нравятся женщины с опытом, давно ты к нам не заходил! А что это ты так одет? И естественно, она это сказала так, что половина рынка слышали ее громогласный голос. Под задорный смех ее дочерей, выходивших следом.

Больше на инстинкте я хотел огрызнуться, и ответить ей что-нибудь резкое и грубое. Но подняв взгляд и посмотрев в ее простое и бесхитростное лицо, я вспомнил, что она ни при чем, и совершенно ничего не знает. Более того, она была искренне рада меня видеть, а не то животное, что последний месяц только и делало, что убивало, а меня. Того веселого, милого с виду паренька, что приходил ей на помощь, когда ей это было нужно, смешил ее и лечил ее ребенка. Так что заглушив в себе эту беспричинную злость, я извинился перед ней.

— Простите тетушка Мими. Тут просто очень скользко, я не смог остановиться. Но если вздумаете меня убить за столь наглые объятья, прошу, дайте мне пару минут форы, может я успею убежать хотя бы за угол. Пробормотал я натягивая назад свой капюшон.

— Ой болтун. Какой был такой и остался, иди уже. Хотя стой, на вот тебе, приготовишь на обед, а то смотри какой худой, одни кости. Она всучила мне здоровенную сырую рыбину взяв ее с лотка поблизости. Под мои вялые попытки отказаться, совершенно не желая ничего слушать. И ушла по своим делам расталкивая людей как ледокол льдины.

— … Ну, теперь весь рынок знает, что ты тут. И что у тебя есть рыба тоже знает, будем отбиваться рыбиной от стражи и всех тех, кто желает получить твою голову, как назовем школу меча и рыбы?…

— Назовем это стойка острого плавника. Сказал я, ложа обратно рыбину размером с половину меня. Тут оглянулась одна из близняшек и засмеялась, видно вспомнив, как я невольно облапил ее маму. На ее смех обернулась большая Мими. Увидев, что я ложу назад рыбину нахмурилась. Мне пришлось быстро перебирать ногами, скользя по камням, пытаясь слинять под хмурым взглядом Мими и громким смехом близняшек.

Естественно я упал, растянувшись на камнях, под смех всего присутствующего народа. Мне пришлось быстро вскочить, и нырнуть в первый же переулок. С большой Мими станется, она может пойти за мной и снова всучить эту рыбину.

Если честно то я до сих пор не верил, что я не сплю. Что есть люди, которые меня рады видеть просто так. Что я могу пойти куда захочу, а не следовать в оковах под конвоем убивать людей под пьяные крики костеродных. Что я не в душном каземате за решеткой, меня била дрожь от одной мысли, что я проснусь и снова окажусь в проклятом гнилом сене тюремной камеры. Я дал себе зарок, что