что каждый уважающий себя журналист мечтал разузнать хоть что-нибудь и выпустить горячую статью на первой странице своей газетенки.

— Едет! — оповестил всех Журавлев, выглянув в окно.

Тут же всем участком мы высыпали на улицу. Послышались первые щелчки затворов фотоаппаратов.

— Александр Гаврилович, — залебезил майор, как только лакированные туфли коснулись земли. — Рады видеть Вас у нас в гостях, так сказать! Большая честь.

— Всем здравствуйте, добрый день. А как же не приехать, когда такие герои живут с нами в одно время? Официально, я знаю, никто и благодарности не выразит, так хоть я с неофициальным визитом похвалю!

Лично с начальником я никогда не пересекалась, только по телевизору видела.

На деле он оказался даже радушнее и добрее, чем на экране. Совершенно по-простому пожал каждому руку, меня обнял прямо-таки по-отцовски и от души похвалил за проявленное мужество.

— Так, давайте несколько фотографий для ваших изданий и уходите! — строго сказал Александр Гаврилович журналистам. — Не люблю я этого.

— А можно пару вопросов… — молодая девушка достала блокнот с записями, но тут же была прервана.

— Я же сказал нет. Визит неофициальный, так что не нужно тут пытаться информацию выудить.

Журналистам пришлось довольствоваться парой кадров и убираться по своим редакциям.

После разговора с нами Александр Гаврилович подозвал к себе майора и расспросил его об оснащенности участка, обещал даже выбить для нас новую служебную машину. Вот это я понимаю широкой души человек!

Не языком на камеру чешет, а тихо узнает что нужно. Прямо зауважала я его очень!

— Ну а где героиня этой операции? — мужчина подошел ко мне и стал рассматривать, будто прицениваясь. — Какие красавицы в полиции работают! Мало красавицы, еще и умницы.

— Да скажете тоже, — я засмущалась. Александр Гаврилович отозвал меня в сторонку от общей толпы полицейских.

— Ты, Стасенька, молодец. И официально я тебе очень благодарен, и как отец. Побольше бы таких людей в полиции: честных, смелых, мудрых.

— Как отец?.. Это как, простите?

— Ты сильно не распространяйся, но мальчик, которого сначала по ошибке арестовали, это мой сын. Ты не думай, что фамилии разные, он по матери записан. В общем, Лёня мне рассказал, что ты замечательный полицейский и не дала посадить за решетку невиновного человека.

— Не знала, что он Ваш сын, — прошептала тихо.

Странно, что сын такого влиятельного отца вот так вот просто просидел за решеткой больше суток. Кажется, он обмолвился, что звонил папе, но тот был в командировке. Но неужели никто из окружения не мог ему помочь?

— А что бы это изменило? Лёнька у меня не разбалованный, положением своим не пользуется, всё сам! Даже из камеры хотел нам с матерью позвонить только чтобы сказать, что у него все хорошо, чтобы мы не теряли. В общем, я рад, что для нашей полиции что простой гражданин, что чей-то сын — все равны.

— Да, конечно.

— Еще раз спасибо за твой поступок. Будем рады видеть у нас в гостях.

Александр Гаврилович подмигнул мне, по-доброму улыбнулся и удалился к своей черной тонированной машине.

Этот разговор меня окончательно обескуражил. Лёня сын начальника, кто бы мог подумать! Вроде простой с виду мужчина…

Странно, что он рассказывал обо мне своему отцу. И ощущение, что не просто как о полицейском рассказывал. Неспроста было это подмигивание в конце.

Неужели и папе сказал, что я ему понравилось? Хотя, если бы понравилось, он бы попросил мой номер…

А может он как в женских романах пробьет меня по своим знакомым, завладеет всеми данными и досье в тремя цветных папках, будет знать обо мне все? Да нет, таких полномочий даже у меня как у полицейского нет. Да и не в женском романе мы.

— Все куда прозаичнее, Куколка, — от страха я подскочила с лавочки, на которой сидела и рассуждала вслух о ситуации.

За моей спиной, наклонившись, с букетом ромашек стоял Лёня и широко улыбался.

— Я позвонил с твоего телефона себе, когда ты дала мне его, чтобы зайти в онлайн-банк. Вот только ты меня почему-то решила заблокировать. Думала так просто отделаешься?

Я стояла, хлопая глазами, и пыталась или унять собственное сердцебиение, или понять, что вообще происходит.

— Во-первых, подслушивать чужие мысли некрасиво. Во-вторых, никого я не блоки… ой.

Внезапно я вспомнила, что вчера вечером пришли сообщения с незнакомого номера. Было, кажется, что-то вроде «как дела?» или «чем занимаешься?». Без посторонних мыслей я просто заблокировала отправителя!

Вот же дура…

— Вот тебе и ой! Пишу ей значит, волнуюсь как она там после героического подвига, а меня в черный список. Нехорошо, Станислава Юрьевна. За оказание сопротивления мне при попытке позвать на свидание Вы приговариваетесь к пожизненным исправительным работам в моей компании на территории моей квартиры.

— Так понимаю, решение окончательное и обжалованию не подлежит? — робко уточнила я, заливаясь густым румянцем.

— Именно. Держи цветочки, — Лёня протянул мне красивый букет и наконец перемахнул через лавочку, чтобы оказаться рядом. — Как же я скучал по тебе… Можно украду тебя гулять?

— Да, нас отпустили. Я только вещи заберу, — быстро я побежала в участок, чтобы забрать сумку и со всеми попрощаться.

Появление вчерашнего заключенного не ушло от глаз нашей доблестной полиции. Но парни все поняли и пожелали нам хорошо провести время. Только Женя как-то по-свойски закатил глаза и похлопал меня по спине.

Через минуту я была уже в объятиях Лёни. Мы шли по тротуару в направлении парка и наперебой спорили, кто виноват в ситуации с заблокированным номером.

— Если бы сначала представился, как то и полагается по этикету… — не унималась я.

— Стась, да черт с ним с этим номером, — Лёня внезапно остановился и встал напротив меня. — Главное, что сейчас мы рядом. Я хотел сделать это более романтично, но ничего не придумал. Так что… Давай ты будешь моей девушкой, а я твоим парнем? Очень хочется тебя поцеловать!

Я рассмеялась, прячась за букет ромашек. Лёня, конечно, и до этого был довольно прямолинейный, но чтобы так…

— Я так не играю. Может мне хочется романтики? Ты сам, между прочим, сказал, что я должна раскрыть свою женственность.

— Ох! Язык мой — враг мой. Ну пошли искать романтику.

— Да пошутила я, — сказала, приближаясь к мужчине. — Я согласна. Мне тоже целоваться хочется!

— Моя девочка, — шепнул Лёня и прильнул к моим губам с поцелуем.

Эпилог

Я сидела за своим столом и заполняла ежемесячные отчеты. В камере не было ни одного заключенного, выдался на редкость тихий денек, каких не было