ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ ТОМ VIII

СОВЕТ ВЕСЕЛЫХ И НЕ СОБЛЮДАЮЩИХ ПРИЛИЧИЙ ЛЮДЕЙ

ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУК

Сказывают — но Аллаху все лучше известно, — что в городе Каукабане, в Йемене, жил бедуин из племени Разли, по имени Абул Госсейн, который давно уже отказался от кочевой жизни и сделался именитым горожанином и одним из богатейших купцов. В первый раз женился он еще в молодости, но Аллах призвал к Себе его жену после года супружества. Поэтому друзья Абул Госсейна постоянно уговаривали его вступить в новый брак, повторяя ему слова поэта:

Наконец Абул Госсейн, будучи не в силах противиться настояниям своих друзей, решился вступить в переговоры со старухами, устроительницами браков; и нашел он невесту, молодую девушку, прекрасную, как луна, когда она отражается в море. И по случаю свадьбы своей он задал большие пиры, на которые пригласил всех друзей и знакомых, а также улемов^[1], факиров, дервишей^[2]и сантонов^[3]. И широко открыл он двери своего дома и угощал гостей всякого рода яствами и между прочим рисом семи различных цветов, шербетом, ягнятами, нафаршированными орехами, миндалем, фисташками, изюмом и, наконец, целым жареным молодым верблюдом. И все ели, пили, радовались и веселились. И молодую провели семь раз и показали каждый раз в другом платье, и одно было великолепнее другого. И провели ее даже в восьмой раз ради удовольствия тех гостей, которые недостаточно насмотрелись на нее. Затем старухи отвели ее в брачную комнату и уложили на кровати, высокой, как трон, и всячески приготовили ее в ожидании супруга.

Тогда Абул Госсейн, окруженный свадебным кортежем, вошел к новобрачной медленно и с достоинством. И, войдя, присел на диван, чтобы показать себе, супруге и окружавшим дамам, как много у него такта и умения держать себя. Потом степенно поднялся с дивана, чтобы принять пожелания дам и отпустить их, а затем уже приблизиться к ложу, на котором скромно ждала его юница, как вдруг — о несчастье! — он испустил из живота своего, который был полон тяжелым мясом и напитками, шумный до предела пук, страшный и великий. Прочь от нас нечистая сила!

При этом каждая из дам повернулась к соседке и заговорила громким голосом, делая вид, что ничего не слышала, и юница тоже не засмеялась, а принялась звонить в свои браслеты. Но Абул Госсейн, смущенный до последней степени, под предлогом неотложной надобности вышел во двор, оседлал свою лошадь, вскочил в седло и, покидая и дом, и гостей, и новобрачную, умчался в сумрак ночи. И прискакал он на берег моря, где стоял готовый к отплытию в Индию корабль.

^{В городе Каукабане жил бедуин Абул Госсейн, который отказался от кочевой жизни и сделался именитым горожанином и одним из богатейших купцов.}

И сел он на корабль и высадился на Малабарском берегу^[4]. Там он познакомился с несколькими уроженцами Йемена, которые представили его царю того края. И царь назначил его на важную должность и дал ему звание капитана своей стражи. И жил он в той стране десять лет, уважаемый и почитаемый всеми, и вел спокойную и приятнейшую жизнь. И каждый раз, как вспоминалось ему неприятное приключение, он гнал от себя это воспоминание, как гонят зловоние.

Но к концу этих десяти лет им овладела тоска по родине, и мало-помалу он стал чахнуть, и беспрестанно вздыхал он, думая о своем доме и о родном городе, и едва не умер он от этой тоски.

Однажды, будучи не в силах подавить желание души своей, он, не простившись даже с царем, уехал тайно в свой родной Хадрамаут в Йемене. Там нарядился он дервишем и пешком пришел в город Каукабан; и никому ничего не говоря о себе, не называя своего имени, взошел на холм, с которого виден был город. И глазами, полными слез, взглянул он на крышу своего старого дома и на соседние кровли и сказал он себе: «Только бы никто не узнал меня! Дай Аллах, чтобы они все забыли о моем приключении!»

И с такими мыслями спустился он с холма и окольною дорогою направился к своему дому. И на пути увидел он старуху, сидевшую у своего порога и искавшую в голове у девочки лет десяти; и девочка говорила старухе:

— О матушка, я очень хотела бы знать, сколько мне лет, потому что одна из подруг хочет погадать мне. Скажи же мне, в каком году я родилась?

Старуха подумала немного и ответила:

— Ты родилась, о дочь моя, как раз в ту ночь, когда Абул Госсейн испустил свой пук.

Когда несчастный Абул Госсейн услышал эти слова, он повернул обратно и побежал так, что только пятки засверкали. И говорил он себе: «Ну вот, теперь ведут и летосчисление с той несчастной ночи. И будут передавать об этом во веки веков, пока цветы будут появляться на пальмах».

И бежал он и путешествовал до тех пор, пока не прибыл в страну Индию. И вел он горькую жизнь на чужбине до самой смерти. Да сжалится над ним и да помилует его Аллах!

Потом Шахерезада в ту же ночь рассказала следующее:

ДВА ШУТНИКА

Рассказывали мне также, о благословенный царь, что в былое время в городе Дамаске, в Сирии, жил человек, славившийся своими веселыми проделками, шутками и грубостями, а другой, пользовавшийся известностью по причине таких же качеств, жил в Каире. Дамасский шутник, много слышавший о каирском, очень желал с ним познакомиться, тем более что обычные клиенты его беспрестанно говорили ему: «Нет уж, без сомнения, египтянин гораздо хитрее тебя, умнее, способнее и забавнее. С ним веселее, чем с тобой. Впрочем, если не веришь нам, тебе стоит только поехать в Каир посмотреть на него, и ты сам убедишься, что он лучше тебя».

И так они старались, что человек сказал себе: «О Аллах! Вижу, что мне остается только ехать в Каир и собственными глазами проверить то, что говорят об этом человеке».

И собрался он, покинул свой родной город Дамаск и отправился в Каир, куда волею Аллаха и прибыл в добром здравии. И тотчас же осведомился он о местожительстве соперника и посетил его. И он был принят со всяким вниманием, широким гостеприимством, почетом и угощением после первых самых сердечных приветствий. Потом оба стали рассказывать друг другу о важных делах на белом свете и провели всю ночь в приятных разговорах.

На другой же день человек