Константин Дрозденко Напарник

Планер мерно набирал высоту в стратосфере Гинеи ― обитаемой планеты в системе красного карлика Глизе 581.

Марк сидел в мягком кресле пассажира и потягивал охлажденный Джилингвайн. Напротив него, пересчитывая и группируя в кучки разноцветные кристаллы на столе, сидел Кингсли Пирс.

– Мы порядочно заработаем на этом, – улыбался Кингсли.

– Да. Плевое дело. Выменяли отменные гранкрасты у этих аборигенов, как американцы у индейцев золото за щепотку пороха.

– Тут минимум на годовой запас для исследовательской лаборатории. Эти «мозгоправы» отвалят нам кучу кредитов за такой материал.

– Ага, могли бы сами жить на «Сейшельских астероидах», а вместо этого корпят в своих орбитальных лабораториях и всё исследуют, исследуют. По мне, так ничего больше открывать не нужно: добрый звездолет, бластер, пару нейроимплантов, остальное можно добыть на любой подходящей планете силой или хитростью.

– У них нет ни того, ни другого, вот и приходится за гроши вкалывать на корпорации и их жирных боссов.

– Наверно. А что это за планета в целом? Неужели здесь нет ни одного приличного города или станции? Одни дикари и такие богатства. Как-то странно, – сказал Марк и выглянул в иллюминатор, пытаясь что-то разглядеть внизу, но так и ничего не увидел, кроме облаков под планером.

– Нет, только различные миссии милосердия и автоматические станции добычи редких металлов. И то, только там, где нет поселений аборигенов. ООН не разрешает корпорациям разработку или захват земель у бедных умом туземцев. Зато нам можно, – рассмеялся Кингсли.

– Да, если бы они знали, чем обладают, жили бы безбедно, приторговывая с землянами, а так: лачуги, да набедренные повязки, одним словом, индейцы. Планета не балует растительностью, все сплошь горы. Как думаешь, может, отправить пару сотен кредитов в одну из миссий?

Пирс ненадолго остановил подсчет добычи и напрягся. С опаской поглядел на Марка и сказал:

– Ты это брось, не хватало, чтобы нашими транзакциями заинтересовался галактическая налоговая. Сотня кредитов – это не пара монет, это билет первого класса на планере до орбитальной станции.

Как раз на таком они летели к станции Орион-6, висящей над Гинеей.

– Ну, можно же заплатить хакерам и сделать перевод анонимно? – удивился Марк неожиданно резкой реакции напарника.

– Давай завязывай с этим, Марк, – начал горячиться Кингсли. Он всегда начинал пылить, когда речь заходила о том, в чём он плохо разбирался. – Выискался тут хакер. Таких спецотделы информационной безопасности пачками ловят. Угробить всё наше предприятие хочешь?!

– Ну ладно, ладно, – попытался успокоить его Марк, – просто хотел сделать что-то полезное для щедрых дикарей. Давай тогда ты расскажи, куда потратишь такую кучу денег. Неужели все спустишь на девок и выпивку? – попытался рассмеяться Марк.

Кингсли мотнул головой, скинув нарастающее напряжение. Потом встал и вышел в направлении кабины пилота.

– Сейчас вернусь, – сказал он, не оборачиваясь, и пошел по проходу в сторону рубки капитана планера.

– Давай… – Марк снова беззаботно прильнул к своему Джилингвайну.

Через десять минут Кингсли вернулся, кинул Марку на колени аварийный скафандр и направил на него бластер.

– Кинг ты чего? Я шутки ради…

– Надевай, шутник. Я попросил пилота сделать одолжение и снизиться до высоты четырех километров. Думаю, тебе пойдет на пользу более близкое знакомство с бытом дикарей, раз ты о них так печешься. Может, станешь их лидером и научишь торговать.

– Кинг, не дури.

– Бластер тебе дать не могу, уж извини. А то пальнешь сдуру по нам, а мне бы этого не хотелось, нужно ещё успеть потратить свои миллионы кредитов.

– Как насчет моей доли?

– С тебя будет, Марк. Жизнь я тебе сохраню, а вот кредиты тебе будут явно лишними. Ещё удумаешь организовать месть, погоню, не люблю я всё это. Ты поживи пока здесь. А как я прикуплю себе местечко на одной из райских планет, так и пришлю тебе твою долю, анонимным платежом.

– Понятно.

– Всё как ты хотел, Марк, ничего личного, просто бизнес.

Аварийный люк открылся, и Кингсли кивнул в его сторону дулом бластера.

– Удачи!

– Да пошел ты.

Через пару минут Марк приземлился в гермокуполе на песчаный пустырь у подножья неизвестных ему гор. Без еды, бластера, связи. Единственный канал, доступный в нейрокоммуникаторе, Пирс заблокировал со своей стороны. Понимания, в какой части планеты он находится, у него не было, оставалось вручную сопоставлять изображения доступных в коммуникаторе карт и видимой местности. Выбрав направление на заходящее пурпурное солнце, он поплелся на вершину ближайшей горы, чтобы осмотреться. Время на Гинее течет медленно, день длится тридцать пять земных часов, так что Марк успел взобраться на хребет горы до темноты. Около часа он присматривался к однотипному ландшафту, но так и не смог сообразить, где находится. Поверхность Гинеи – это сотни тысяч квадратных километров горных хребтов, расщелин и пустынь. Океан и реки могли бы служить хорошими ориентирами, но как раз их в поле зрения Марка не было.

Первоначально, когда планету только открыли, её обозначили, как Глизе 583, так как она находилась в системе красного карлика Глизе 581. Никто в XX веке и не думал, придумывать какие-то сложные имена звездам и планетам, находящимся на удалении двадцати световых лет от Земли. Но прошло каких-то три столетия и это стало привычным расстоянием для гражданской космонавтики. Человечество совершило огромный скачек в создании криогенных камер. Их использование стало обычным, хотя и привело к перемешиванию поколений. Пока отец вахтовик летел осваивать новую планету в крио-камере, его сын успевал вырасти, обзавестись семьей. Обычное дело получить голографическое видео своих внуков по прилету в другую звездную систему.

Пейзажи Гинеи располагали к воспоминаниям. У Марка был сын на Земле, но он оставил семью, как и многие мужчины перенаселенных мегаполисов и отправился на поиски своего «космического» пути. Сначала работал вахтовиком на добыче гранкрастров, а после знакомства с Кингсли Пирсом стал предпринимателем и его партнером. Конечно, он никогда полностью не доверял амбициозному Пирсу, но случившееся даже сейчас плохо укладывалось в его голове. Они проработали бок о бок восемьдесят два года, восемьдесят из которых провели в крио-камерах, и как он считал вполне сработались за это время. Пирс мало рассказывал о себе и скорее всего в этом тайном прошлом, как раз и коренились причины его жестокого поступка. Но основной причиной, конечно же была невиданная по размерам нажива. Все время до этого им приходилось перебиваться