чтобы ее отпустили на выходные к дочери. Так что, наверное, мама все-таки что-то почувствовала.

Было так странно увидеть ее в дядином магазине. И что самое удивительное: мама не видела половины животных и все время интересовалась, почему у них в магазине столько пустых клеток. Даже когда болтливые мыши забывали об осторожности и заводили беспечные разговоры прямо у нее под носом, она вообще ничего не слышала. Или потирала руками виски и говорила, что она утомилась и ей, наверное, надо прилечь. Мышей это и веселило, и злило. Они любили быть в центре внимания и ненавидели, когда их не замечают. Они уговорили Горация, старого сварливого попугая жако, выучить мелодию звонка на мобильном телефоне Лоттиной мамы. Она не расставалась со своим телефоном – ей в любую минуту могли позвонить с работы, – и едва раздавался звонок, принималась судорожно рыться в сумке, а потом озадаченно смотрела на экран, когда звонки прекращались, а телефон не показывал, что пропущен вызов. В конце концов она позвонила в телефонную компанию и стала возмущаться, что у них очень плохая связь. Мыши так смеялись, что чуть не вывалились из клетки. Они говорили, что это стоит недельной порции семечек, которую Гораций потребовал в качестве платы.

Как ни странно, но мама сдружилась с Ариадной, девушкой дяди Джека и по совместительству ведьмой. Лотти ужасно за это переживала. Ариадна теперь учила ее магии, и они стали очень близки. Ей хотелось, чтобы Ариадна понравилась маме, но они были такие разные! Они даже одевались по-разному. Ариадна носила длинные платья в цыганском стиле, любила яркие украшения и густо подводила глаза черным, а мама предпочитала элегантные брючные костюмы или модные, тщательно отглаженные джинсы. Когда они встретились в первый раз, Лоттина мама уставилась на Ариадну слегка ошарашенно (Лотти решила, что это, наверное, из-за черных кружевных перчаток), но уже через пять минут после знакомства они смеялись и болтали как лучшие подружки.

Лотти с подозрением взглянула на Ариадну, услышав, как мама спросила, где та купила свои черные сережки-висюльки. Мама такое не носит и никогда не носила! Но Ариадна лишь улыбнулась, совершенно невинно и искренне. Лотти была уверена, что та проникла в мамины мысли и, возможно, чуть-чуть их подправила. Ариадна умела читать мысли людей и менять ход этих мыслей – но только в том случае, когда человек сам хотел измениться. Мама очень хотела удостовериться, что о Лотти хорошо заботятся в дядином доме, и теперь она в этом убедилась…

Лотти нравилось гулять с мамой и Софи по Нитербриджу и показывать маме свои любимые места: парк с фонтаном, набережную у реки, что текла через центр города, кафе «У Валентина», куда они частенько наведывались с Софи, большой любительницей эспрессо, пирожных и горячего шоколада.

– Это новое место, – сказала мама, когда они все уселись за столик на улице под полосатым навесом. – Раньше здесь была чайная. Мрачная, как пещера. Ею заправляла ворчливая старуха, настоящая старая карга. Ее все боялись. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – На самом деле, Лотти, однажды она вышвырнула нас отсюда потому, что ты разбила чашку. – Мама покачала головой. – Я так и не поняла, как это произошло. Я могла бы поклясться, что ты даже не прикасалась к той чашке. Но хозяйка ворчала, что от детей сплошной урон и вечно они все ломают – и вдруг чашка просто упала на пол. Больше мы сюда не ходили – да и невелика потеря.

Лотти с Софи со значением переглянулись, и девочка сделала мысленную пометку, что надо будет расспросить Ариадну. Может быть, она сбросила чашку одной силой мысли? Может быть, у нее есть способности к левитации?

– Ты начала пить кофе? – удивилась мама, когда Лотти заказала эспрессо.

Лотти смутилась. Она сделала заказ по привычке, даже не задумываясь.

– Э… нет. Это для Софи, мама. Она любит кофе. А мне, пожалуйста, горячий шоколад, – сказала она официанту, который с улыбкой кивнул. Он обожал Софи и всегда приносил ей два маленьких печенья, хотя к порции кофе полагается только одно.

Мама улыбнулась и покачала головой:

– Какая все-таки избалованная собака. Хотя Джек всегда баловал своих животных.

Софи сердито зыркнула на нее. Мама слегка смутилась и быстро добавила:

– Но она очень милая, и сразу видно, что умная. – Она задумчиво посмотрела на Софи. – Она как будто все понимает, да?

Софи взглянула на Лотти и совершенно отчетливо закатила глаза.

– Imbecile^[1], – пробормотала она себе под нос.

Лотти подумала, что надо бы возразить, но мама и вправду совсем ничего не понимала… К тому же Софи использовала это слово почти как ласковое обращение. Она и Лотти постоянно так называла.

– Тебе не странно опять оказаться в дядином магазине, мам? – спросила она, чтобы сменить тему.

Официант принес заказанные напитки. Мама принялась рассеянно размешивать сахар в своей чашке с кофе, с улыбкой наблюдая, как Софи деликатно лакает эспрессо розовым язычком.

– Да, – тихо проговорила она. – Очень странно. Я не была здесь с тех пор… с тех пор, как умер твой папа, Лотти. Тут слишком много воспоминаний.

– Мам, – Лотти нерешительно помедлила. – Я знаю, ты не любишь об этом говорить – но что случилось с папой? Ты никогда мне не рассказывала.

Мама закрыла глаза, словно ей было больно даже думать об этом, и Лотти тут же пожалела, что вообще спросила. Но она не пошла на попятный, как всегда делала раньше. Пристально глядя на маму, она мысленно внушала ей, что ответить придется.

– Он уехал искать животных для магазина, – сказала мама. – У них с Джеком были… а у Джека, наверное, есть до сих пор… частные клиенты, которым требуются экзотические животные. Тропические птицы, странные пресмыкающиеся и все такое. Том уехал в джунгли. Надолго. Сказал, что на месяц. И он… он не вернулся…

У Лотти перехватило дыхание:

– Но почему? Что случилось?

– Мы не знаем, – еле слышно прошептала мама. Но потом ее голос окреп и стал громче. – Он не должен был уезжать, Лотти. Это неправильно. Ты была совсем маленькой, ему надо было быть рядом. Но он уехал и бросил нас. – Она резко умолкла и тряхнула головой. – Вот почему я не люблю об этом говорить. Я по-прежнему злюсь, хотя прошло уже семь лет. – Она горько рассмеялась. – Я ему говорила. Говорила, что не хочу, чтобы он уезжал. И он предложил взять нас с собой. Сказал, что тебе надо увидеть джунгли, пока их полностью не уничтожили. В этом весь Том. Он был прекрасным отцом, Лотти, он тебя очень любил, но он был таким непрактичным… Мне пришлось быть практичной за нас двоих. И приходится до сих пор. – Ее лицо заострилось и побелело. Она пристально посмотрела на