Джеймс Патрик Келли Пожар^[1]

К нашей жизни можно применить множество простых способов проверки, хотя бы, например, такую: то же самое солнце, под которым зреют мои бобы, освещает целую систему планет, подобных нашей. Если бы я это помнил, я избежал бы некоторых ошибок. А я окапывал бобы совсем не с этой точки зрения. Звезды являются вершинами неких волшебных треугольников. Какие далекие и непохожие друг на друга существа, живущие в разных обителях вселенной, одновременно созерцают одну и ту же звезду! Природа и человеческая жизнь столь же разнообразны, как и сами наши организмы. Кто может сказать, какие возможности таит жизнь для другого человека?^[2]

Генри Дэвид Торо. Уолден, или Жизнь в лесах

I

Героями обычно бывают самые простые и скромные из людей.^[3]

Генри Дэвид Торо. Прогулки

Успеху опять снился кошмар. Как всегда, он стоял перед стеной огня и жидкое пламя, подобно лаве, подбиралось все ближе к ногам, лизало валуны и опаляло те самые деревья, которые он поклялся защищать. Ничего нельзя было сделать. Там, в объятиях кошмара, не было ни огнетушителя, ни огнеупорного костюма. Страх приковал Успеха к стволу исполинского дуба, и он не мог сдвинуться с места до тех самых пор, пока кожа на его лице не начала запекаться коркой. Лишь тогда он рванулся прочь. Но теперь пламя неслось за ним по пятам, словно разъяренная тень. Оно преследовало его среди сосен. Деревья взрывались фейерверком горящих иголок и веток, жалящих Успеха сквозь одежду. Он задыхался от вони паленых волос. Его волос. В панике вбежал было в ручей, заполненный мертвыми рыбешками и сварившимися заживо лягушками, но вода ошпарила ноги, и тогда Успех с воплем вылетел на берег. Он, ветеран борьбы с пожарами, не должен был бояться. Но страх тисками сдавил все его существо. Хнычущий гусепес бросился под ноги: горящие перья, море ужаса в вытаращенных глазах. Успех чувствовал, как пламя повсюду следовало за ним, стелясь по земле, прожигая множество нор. Почва под ногами обжигала, темный перегной курился и вонял. В кошмаре был лишь один выход из горящего леса, правда перекрытый его шурином, Виком. Вот только во сне Вик превратился в пакпака — одного из людей-факелов. Из тех, кто поджигал леса. Вик еще не поджег себя, хотя бейсбольная футболка уже дымилась. Он кивнул, и, глядя на дрожащее в раскаленном мареве искаженное яростью лицо, Успех на мгновение подумал, что это не мог быть Вик. Вик не предал бы его, ведь так? Но тут пришлось выплясывать, спасая пятки от наступающего пламени, и не оставалось иного пути. Не было ни выбора, ни времени. «Факел» простер к нему руки, и Успех, споткнувшись, рухнул в его огненные объятия, сомкнувшиеся с яростным свистом. Почувствовал, как лопается кожа на лице…

— Достаточно на сегодня, — резкий голос прорезался сквозь дурман кошмара.

Успех застонал от облегчения, осознав, что пожара не было. По крайней мере там не было. Он почувствовал, как на лоб опустилась холодная рука, словно благословляя, и понял, что лежит в госпитале. В симуляторе, который внешние использовали для исцеления душ.

— Не дергайтесь так, — сказал робврач, — а то придется прибить провода к вашей голове.

Успех открыл глаза, но увидел лишь колышущийся туман. Попытался ответить робврачу, но не смог даже пошевелить языком. Яркое пятно слева постепенно превратилось в залитое солнцем больничное окно. Он чувствовал плотное и довольно неприятное давление ремней, приковывающих его к кровати: один пересекал грудь, другие удерживали лодыжки и запястья. Робврач отсоединил провода от висков и приподнял больному голову, чтобы снять еще один, с шеи.

— Вы помните свое имя? — спросил он.

Успех опустил голову на подушку, пытаясь расслабить шею.

— Я здесь, сынок.

Успех повернул голову и встретился с сияющими голубыми глазами, на мгновение ярко вспыхнувшими.

— Расширение зрачков нормальное, — пробормотал робврач, скорее всего обращаясь не к Успеху. Помолчав немного, он задал тот же вопрос: — Так как насчет имени?

— Успех.

Робврач провел медпальцем по ладони Успеха, собирая пробу пота, и отправил образец в рот.

— Так тебя могут звать друзья, — проговорил он. — А я спрашиваю идентификационное имя.

Слова мгновение повитали под потолком и затем испарились. Успеху было бы куда легче понимать врача, будь тот живым человеком с настоящими губами и ртом, а не машиной с мерцающей прямоугольной дырой. Оператор, контролирующий этого робота, находился где-то в другом месте. Доктор

Нисс был одним из внешних, и Успех никогда с ним не встречался.

— Преуспевающий Грегори Люнг.

— Прекрасное уолденское имя, — сказал робврач и пробормотал: — Имя названо через двадцать семь и четыре десятых секунды после просьбы.

— Это хорошо?

Робврач продолжал жужжать, проигнорировав вопрос.

— Поведение электролитов в поту соответствует норме, — ответил он наконец. — Ну, так расскажи мне о симуляторе.

— Я очутился в сердце лесного пожара, и везде было пламя. Повсюду, доктор Нисс. Там еще был пакпак, один из «факелов». Он схватил меня, и я не мог вырваться.

— Сынок, ты помнишь мое имя. — Лобная пластина робота одобрительно замерцала теплым, янтарным светом. — Во сне ты умер?

— Нет. — Успех покачал головой. — Но я горел.

— Было что-то, не связанное с пожаром? Какие-нибудь монстры, к примеру? Мама? Отец?

— Нет.

— Потерянные любимые? Покойные друзья? Животные, жившие у тебя в детстве?

— Нет.

Перед глазами проплыл образ Вика в ту, последнюю секунду. Но как он мог рассказать этому внешнему, что брат жены стал предателем Совершенного Государства?

— Ничего такого не было. — Успех уже привык обманывать доктора Нисса, хоть и беспокоился о том, как это могло отразиться на его душе.

— Проверка и еще раз проверка. Вот мой девиз. — Робот начал снимать путы, удерживающие Успеха. — Могу сказать, что твоя душа идет на поправку, гражданин Люнг. Рубцы на теле останутся, но, если постараешься держаться подальше от моральных дилемм и женщин, все будет нормально.

Робот помолчал пару секунд, а потом щелкнул пальцами:

— Между прочим, сынок, это была шутка.

— Да, сэр. — Успех выдавил улыбку. — Простите, сэр. Были ли шутки частью лечения? То, как этот внешний разговаривал, одновременно озадачивало и зачаровывало Успеха.

— Давай теперь посмотрим на ожоги, — сказал робврач. Успех перевернулся на живот и опустил голову на сложенные руки. Пальцы робота покалывали рубцы, покрывающие большую часть спины и ягодиц.