она меня бросает, уходит к другому, и…

— Ансель! Заткнись, пожалуйста, ладно? Ты хочешь, что бы осталось доказательство ее измен и твоего мотива? Они просмотрят записи с камер слежения на почте, и кто там будет оправлять телеграмму — ты или я? А если она уехала, то где ее машина? Или она села на поезд? Тогда где ее билет? Ты все усложняешь, не надо так. Никаких вещей мы в дыру бросать не будем, скажешь просто, что твоя женушка вышла из дому и пропала. Заявишь в полицию.

— Меня заподозрят!

— Пусть подозревают. Они даже притащат тебя на допрос и снимут отпечатки, но без тела или признания у них ничего нет. Так что тверди одно — она пропала, найдите мою любимую женушку! Нужно продумать детали, они попытаются тебя запутать.

Мы продумали детали, Ансель послушно выучил роль, как актер. Его роль, конечно, подробности своей я раскрывать не собрался. Я врал, когда говорил, что предложу его жене помощь с разводом. Кто вообще обсуждает развод с уголовным адвокатом, в пещере посреди леса? Ансель отличный теннисист! А вот мыслитель из него не очень, так что он не думал, и не задавал лишних вопросов. Думать — моя работа.

Нет нужды предлагать его жене помощь в разводе, Лекси и без того пойдет со мной куда угодно. Но в прошлый раз я отказался обсуждать нашу будущую свадьбу, и она все еще злилась.

— Лекси! — я попытался поцеловать ее, но получил только тычок под ребра. — Не злись, малыш!

— Не злись? Бэрт, ты в курсе, что ты скотина? Я думала у нас любовь, а ты мне что сказал, помнишь? «Свадьба в мои планы не входит, ты же замужем! Не ломай семью!» — семью, серьезно? С этим болваном, который из меня деньги тянет? Ты вообще собираешься как-то развивать наши отношения?

Она ругалась и плакала, а спорить с плачущей женщиной очень тяжело. Дальше она даст залп из главного орудия, скажет трагическим тоном: «Ты меня не любишь!», и конца не будет истерике. Надо погасить пожар — признать свою вину, даже если ни в чем не виноват.

— Лекси, малыш, я был не прав. Но ты же знаешь, как у меня вышло с семьей в прошлый раз. Такое сложно пережить! Научиться жить дальше сложно, спокойно спать, дышать. А снова любить, еще сложнее! Я не смогу пройти через это все второй раз, снова все потерять. Тебя потерять!

В прошлый раз я похоронил жену через год после свадьбы. Брак был ошибкой, и когда я окончательно это понял, моя жена упала с лестницы и разбила голову. Несчастный случай, конечно же! Никто в этом не усомнился.

Лекси знала эту печальную историю, и когда я выдал свою речь срывающим голосом, полным боли, она сразу размякла. Иногда бывает полезно напомнить, что у мужчины тоже есть чувства, разбитое сердце, есть свои трагедии, которые он несет в глубине души, мужественно пряча слезы за улыбкой. Пусть она утешает вас, сочувствует, пусть верит, что ее любовь может исцелить ваши раны. Лекси всегда в это верила, но я не собирался слушать ее уверения: «Я всегда буду с тобой, Бэрт!», и прочее. Я такого наслушался еще в школе, пока она не выбрала Анселья. Пора переходить ко второй фазе.

— Нам надо поговорить о нашем будущем.

— Мы сейчас говорим.

— Не здесь! Здесь все пропахло Анселем. Давай пройдемся. Помнишь наше место? Лес, склон горы, тот большой плоский камень, накрытый одеялом. И мы с тобой…

— Выпускной класс! Конечно, помню Бэрт.

— Тогда мы могли прямо на камнях! Нас было не остановить.

— Ты и сейчас собираешься меня уложить на тот камень?

— Нет, я собираюсь… Ладно, раз уж так пошло — я приготовил кое-что для тебя. В пещере рядом с тем самым камнем, в память о наших похождениях и подальше от твоего муженька. Там есть свечи, музыка и бутылка шампанского. И маленькая коробочка…

— Бээээрт! — теперь она сама накинулась на меня с поцелуями. Намек на обручальное кольцо надежно отключает мозг, это всегда работает. Разумеется, она поехала со мной.

Лекси болтала всю дорогу, а я кивал и поддакивал. Мы планировали свадьбу, обсуждали наш дом и будущих детей. Только сейчас, по пути к дыре, она призналась, что беременна.

Скоро она притащит в мою жизнь не только свидетельство о разводе и обручальное кольцо, но и еще и орущий комок в пеленках, который покончит с тишиной и покоем. Но я действительно радовался, даже бросил руль и выехал на обочину от такой радости. Она опять плакала, я вытирал слезы, называл ее своим малышом. Мы целовались, придумывали имена для нашего сына, и для нашей дочки, такой же красивой, как ее мама. Это была очень интересная поездка!

Я проехал, сколько смог, бросил машину и отвел Лекси к пещере. Завязал глаза, чтобы не портить сюрприз, а она притворно удивлялась, спрашивала: «Что там, Бэрт?», и хихикала. Лекси шла за мной, она ничего не видела, и ничего не слышала, раз уж я включил музыку. Ее любимый заунывный вой саксофона надежно скрыл шаги Анселя. Теннис учит хорошему удару, и с топориком он управился не хуже, чем с ракеткой. Лекси умерла счастливой, в мечтах о свадьбе и ребенке, и разве это не прекрасная смерть?

Ансель даже не спросил, почему у Лекси завязаны глаза и почему играет музыка, он человек действия, а не размышлений. Мы завернули тело, вместе с топором и всеми уликами, в то самое одеяло, которое я стелил на камни во время наших школьных любовных утех на природе. Пусть оно и будет тебе могилой, Лекси! Тебе и нашему малышу. Ты отравила жизнь Анселю, пыталась отравить ее мне, но дыра решила наши проблемы, поглотила труп и исчезла. Дело сделано!

Ансель заявил об исчезновении жены на вторые сутки. Его заподозрили, арестовали — все точно по плану. Но если нет тела, то нет и улик! Даже капли крови в пещере я выжег кислотой, вылил на камни пару литров, не меньше. Это был идеальный план! Вот только Ансель бился в истерике, когда позвонил мне.

***

Хороший адвокат знает законы, а отличный адвокат знает судью, следователя и прокурора. Я знаю всех. Я всегда рад пригласить их в свой дом на ужин, поставить стаканчик в баре. А еще я всегда рад не мешать им работать. За это меня и ценят — мои подзащитные обычно сразу признают вину, это для всех очень удобно. Меня уважают, и я могу позволить себе больше, чем обычный адвокат, если нужно.

Вот сейчас — нужно! С лейтенантом Брисоном мы пили пиво и играли в карты пару раз в месяц, я всегда старательно проигрывал, и Брисону это нравилось. Любого, кто ворвется в его кабинет со скандалом и претензиями, он выставит за дверь, но не меня.

— Брисон! Какого черта творят ваши дуболомы?

— Ты бы хоть поздоровался, что ли! — буркнул Бриссон.

— Здравствуйте лейтенант Брисон! — я раскланялся. — Доволен? А теперь — какого черта? Серьезно, Ансель Кергстон арестован за убийство? Без тела? Без улик? Вы там с ума все посходили, что ли?