в земледелии.

К началу XIX в. болгары и гагаузы в Болгарии и за ее пределами были известны как хорошие хлебопашцы, виноградари, животноводы, и особенно, как огородники. Сельскохозяйственное сырье перерабатывалось уже не только для изготовления предметов домашнего обихода, но и для сбыта на рынок; развивалось прядение и ткачество, которыми занимались почти в каждой крестьянской семье.

В экономике Болгарии все большее значение приобретало ремесленное производство. Изделия ремесленников, поставлявших на рынок плуги, косы, бороны, телеги, топоры, тесла, заступы, молотки и прочее, находили большой спрос у населения. Наблюдалась и дальнейшая дифференциация ремесла. Так, обработкой металлов стали заниматься не только кузнецы, но и обособившиеся от них котельщики, оружейники, медники, лудильщики, ювелиры и др. Среди ремесленников и кустарей заметную группу составляли скорняки, шубники, портные, кирпичники, черепичники, гончары и др.

Развитие экономических связей внутри Болгарии и расширение их с внешним рынком сопровождалось ростом старых и появлением новых городов, в которых сосредоточивалось все большее количество людей, порывавших с сельским хозяйством. Под влиянием усиливавшихся товарно-денежных отношений в стране возникали мануфактуры в таких отраслях, как производство гайтана (шнур для отделки и украшения верхней одежды), сукна, кож. Вместе с тем с начала XIX в. стала формироваться болгарская буржуазия и класс наемных рабочих. Эти новые явления в социально-экономической жизни Болгарии стали известны благодаря исследованиям советских историков-славистов и историков Народной Республики Болгарии^[4].

Однако рост капиталистических отношений испытывал ряд серьезных затруднений вследствие сохранявшейся в Болгарии турецкой феодальной системы. Турецкие феодалы подвергали непосредственных производителей материальных благ и прежде всего крестьянские массы беспощадной эксплуатации и прямому ограблению. Они стремились сосредоточить, таким образом, в своих руках как можно больше сельскохозяйственных продуктов для сбыта на рынке с целью приобретения денег для своей праздной и расточительной жизни.

Закон обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил в Болгарии при таких обстоятельствах с трудом пробивал себе дорогу. «Турецкое, как и всякое другое восточное владычество, — писал Ф. Энгельс, — несовместимо с капиталистическим строем; извлеченная прибавочная стоимость ничем не обеспечена от хищных рук сатрапов и пашей; нет налицо первого основного условия буржуазного приобретения — обеспечения личности купца и его собственности»^[5].

Закономерным следствием несоответствия производственных отношений характеру производительных сил в Болгарии явилась обострявшаяся борьба народных масс против чужеземного ига, борьба за национальное освобождение Болгарии и стремление к независимости от турецких феодалов.

Однако собственных сил малочисленного болгарского народа было недостаточно для свержения турецкого ига. Оно было свергнуто в результате поддержки России лишь к 70-м гг. прошлого столетия. Войны России с Турцией вселяли в болгарский народ надежды на освобождение. Поэтому болгарское население принимало в этих войнах активное участие на стороне России против Турции. Но поскольку освобождение задержалось на ряд десятилетий, то во время русско-турецких войн и после них многие болгары и гагаузы оказывались вынужденными искать покровительства России и переселяться из Болгарии на русские земли.

В данной работе мы не ставим своей задачей исследовать вопросы, относящиеся к первому массовому переселению болгар и гагаузов из Болгарии в Бессарабию. Их исследованию мы посвятили небольшую работу, опубликованную в 1953 г.¹. Здесь мы считаем нужным дать лишь самое сжатое освещение исторических фактов, связанных с переселением, с тем чтобы облегчить понимание ряда вопросов, специально исследуемых в настоящей работе.

Первое массовое переселение болгар и гагаузов^[6] из Болгарии началось во время русско-турецкой войны 1806–1812 гг. Несколько десятков тысяч семей в 1809 г. бежало из северо-восточной Болгарии на территорию запрутской Молдавии и Валахии и в Южную Бессарабию (Буджак) под защиту находившихся там русских войск. Хотя эти беженцы и встретили радушный прием со стороны молдавских и валашских народных масс, их положение вскоре стало невыносимым, поскольку местные помещики решили превратить переселенцев в зависимых крестьян. Кроме того, председательствовавший в Диванах княжеств Молдавии и Валахии русский сенатор С. С. Кушников подчинил переселенцев управлению местных исправников^[7]. Между тем, как установил А. Накко, болгары и гагаузы боялись «…попасть под управление молдавских исправников, дурная слава о которых была хорошо известна…» (разрядка наша. — И. М.) ^[8]. И действительно, исправники, беспощадно обиравшие молдавских крестьян, стремились использовать и переселенцев как объект для личного обогащения.

Легко представить положение беженцев, разоренных войной. Бежав от турецких угнетателей и спасаясь от их преследований, они бросили на родине основную часть своего имущества. Естественно, что они не хотели теперь попасть в разряд крестьян, зависимых от помещиков, и испытывать угнетение также со стороны исправников. По этой причине часть беженцев возвращалась в Болгарию, предпочитая, как говорит А. Накко, существовавшие там порядки молдавским^[9]. Большинство же из них добивалось от С. Кушникова предоставления им льготных условий жизни на чужбине.

Стремясь предотвратить побеги беженцев из Валахии и Молдавии, Кушников освободил их от произвола исправников, перепоручив управление беженцами особым русским комиссарам. Такая мера успокоила переселенцев и вызвала новый приток их соотечественников в Валахию и Молдавию^[10].

Однако представители русского правительства в Молдавии и Валахии не были последовательными в вопросах защиты задунайских переселенцев и вспоминали о них только в тех случаях, когда последние настойчиво напоминали о себе. Переселенцы не могли мириться с попытками местных помещиков облагать их всевозможными поборами и принуждать к отбыванию разных повинностей. На этой почве с 1809 по 1811 г. между теми и другими шла ожесточенная борьба.

Представители высших военных и гражданских властей России в Дунайских княжествах, осуществлявшие политику царизма по упрочению авторитета России среди балканских народов, должны были принимать меры для облегчения участи беженцев, предоставляя им различные