— Что не так?
Я качаю головой. Затем тыкаю в его грудь пальцем. Он реален.
— Что случилось? Ты странно себя ведешь. — Эйден вздергивает бровь в недоумении.
— Просто не могу во все это поверить.
— Нас в душе?
— Нет... тебя здесь. Твое предложение.
Эйден смеется и пожимает плечами, будто сейчас очередной совместный понедельник.
Затем я наблюдаю, как Эйден протягивает правую руку и медленно разворачивает тонкое золотое кольцо.
— Что это?
— Кольцо, которое я получил прошлой ночью от милой женщины, сидевшей рядом со мной в самолете. Я рассказал ей о своих планах, о том, что увольняюсь с работы и лечу обратно в Техас. Сказал ей, что хочу жениться на тебе, и она спросила меня, есть ли у меня кольцо, чтобы подарить тебе.
Эйден берет мою левую руку, чтобы надеть кольцо. Оно выглядит нежно и красиво с крошечной цветущей виноградной лозой, выгравированной на золоте.
— Она сказала, что купила это кольцо на свое пятидесятилетие, когда совершала одиночную поездку в Париж. Ей всегда хотелось посетить город, и хотя ей некого было взять с собой, она все равно поехала. Однажды ей стало немного одиноко, поэтому она пошла прогуляться вдоль Сены и завязала разговор с уличным торговцем старинными украшениями...
— Прям как...
— В своем одиночестве я нашел картину. Она нашла кольцо. Женщина настояла, чтобы я взял его, и я сказал ей, что отдам его тебе после того, как ты согласишься выйти за меня замуж.
Кольцо встает на место, и я смотрю на него с благоговейным трепетом.
Эйден улыбается и слегка отходит, откидывая голову назад и проводя пальцами по темным прядям. Я наблюдаю, как капля воды обводит контур его щеки и подбородка, прежде чем исчезнуть.
Затем я набираюсь смелости затронуть страшную тему.
— Эйден?
Он напевает, держа глаза закрытыми, позволяя теплой воде омывать себя.
— Я хочу выйти за тебя. Но не хочу, чтобы ты бросал работу из-за меня. Ты ее любишь и пожалеешь об этом, если оставишь все это позади, просто чтобы быть со мной. Держу пари, если бы ты первым делом позвонил боссу...
Эйден открывает глаза, и мои слова ускользают. Я не уверена, что ожидала увидеть в выражении его лица, но он выглядит почти сердитым.
Инстинктивно я делаю микроскопический шаг назад.
— Я просто не хочу, чтобы ты пожалел об этом, — говорю я тихим голосом, удивляясь, почему Эйден смотрит на меня с горящими глазами и расстроенными бровями.
Эйден тянется, чтобы поймать мою руку, и я понимаю, что продолжаю пятиться от него.
Он притягивает меня ближе, и наши теплые тела прижимаются друг к другу. Указательным пальцем он приподнимает мой подбородок, и я внимательно слушаю, как он говорит:
— Я бы тысячу раз бросил все, чтобы быть с тобой. Любая работа. Где угодно.
— Но...
— Нет. Послушай меня. Работа – это то, что мы делаем, чтобы оплачивать счета и тратить время. Конечно, повезло, что мне нравится то, что я делаю, но если ты думаешь, что это волнует меня больше, чем ты… Мэдди, это не идет ни в какое сравнение.
Мы опираемся лбами, и я закрываю глаза.
— Меня мало волнует что-то, помимо наших отношений. Поняла?
— Поняла, — улыбаюсь я.
• Эпилог •
Мэдди
Когда я прихожу домой, в нашем доме тихо, если не считать позвякивания ошейника Стэнли, когда он подходит поприветствовать меня у двери. Его хвост сильно виляет, ударяясь о стену при каждом покачивании бедрами.
— Привет, малыш, — говорю я, почесывая его хорошенько за ухом, так что его задняя нога слегка покачивается. — Где папа?
Тощая дворняжка, которую мы приютили несколько лет назад, ходит по кругу, радуясь, что я дома.
— Ладно, ладно. Пошли, найдем его.
В нашем маленьком бунгало в восточной части Остина темно, если не считать света в коридоре. Я прохожу мимо кухни и заглядываю внутрь. В основном здесь прибрано, но в раковине, вероятно, осталось несколько тарелок с ужина Эйдена. В те дни, когда у него приближается крайний срок, тарелки, как правило, скапливаются.
У двери в спальню я сбрасываю каблуки и стону от удовольствия, когда босые ноги снова касаются твердой земли. Скоро я сменю маленькое черное платье на пижаму, и все станет прекрасно.
Обычно я не прихожу домой так поздно, но мне пришлось сопровождать Элизу на ужин с клиентом. Теперь, когда я продвинулась в агентстве, это часть моей работы. Я тоже не против – хорошая еда, хорошая компания, – но я скучала по Эйдену. Последние несколько дней он был занят больше, чем обычно.
Я поворачиваю обратно по коридору, и Стэнли бежит рядом со мной. Если он когда-нибудь забегает слишком далеко вперед, он снова возвращается ко мне, как будто ему не нравится, как медленно я хожу по сравнению с ним.
Я заглядываю в гостиную, но Эйдена там нет.
Я выключаю телевизор и сворачиваю плед, приводя себя в порядок, прежде чем вернуться в холл.
Наша гостевая ванная комната пуста, как и гостевая спальня.
Приближаясь к маленькому офису, я слышу характерный звук щелкающей клавиатуры. Дверь почти закрыта, но я приоткрываю ее еще на несколько сантиметров. Эйден не замечает. Сомневаюсь, что он тоже заметил, что в комнате кромешная тьма. Эйден сидит за экраном компьютера, сосредоточившись на словах, которые печатает. Выражение лица искажается, как будто он чем-то недоволен, затем пальцы снова начинают летать. Я слушаю звук клавиатуры, когда он быстро печатает, и это успокаивает, как колыбельная.
Любой остаточный стресс от работы и жизни, кажется, исчезает, когда я наблюдаю за его работой.
Мой муж – журналист.
Если бы я не прерывала его, он бы работал до глубокой ночи. Эйден всегда был таким, гонялся за словами, когда они, кажется, льются рекой независимо от времени суток. Он пропускал приемы у врача и обеды, потому что был так поглощен работой. Мне приходится напоминать ему, что надо поесть, если он действительно сосредоточен. Чаще всего я просто приношу ему еду сама. Когда я это делаю, он бормочет слова благодарности, иногда даже не потрудившись взглянуть на меня, прежде чем выйду из комнаты.
Однако так бывает не всегда. Только когда он действительно занят.