от прибывания в которой, все врем хотелось помыться. Он коснулся морщинистой кожи у правого глаза и провёл вверх по виску. Сильнейший ожог, не поддающийся никакой магии. Но мучили воина не шрамы, а потеря памяти. Он никак не мог вспомнить кто сделал с ним это. Сгорал от невозможности отомстить. Если тот, кто ранил его остался жив… В той войне многие теряли жизни, так что глаз и память всего лишь небольшие неудобства.
Перед глазами вдруг всплыла надменная физиономия того простолюдина, издевавшегося над солдатами Когррага. Ронан не мог понять, что привлекло его внимание: та лёгкость и умение, с которыми он управлялся с мечом или его самодовольная ухмылка… Она казалась такой знакомой, но ведь Ронан не знает никого из людей. На протяжении долгих месяцев он раз за разом возвращается к одному и тому же воспоминанию, не в силах понять, что его так зацепило. Да и само воспоминание, затертое до дыр, стало менять свои очертания. Додумываться то, чего на самом деле не было.
Ронан умылся в открытом фонтане и прикрыл глаза. Нет, этот взгляд… он совершенно точно был ему знаком. Но где? Где они могли раньше встретиться? Ещё некоторое время цепляясь за тонкие нити своей памяти, Ронан сдался, принимая поражение. Это выше его сил. Но зудящее чувство неудовлетворённости, царапающее его нутро со дня их встречи в Когрраге, не отпускало. Не давало просто так выкинуть из памяти этого нахального воина.
Ронан ещё раз плеснул водой себе в лицо и, подождав, пока вода в фонтане успокоится, взглянул на свой шрам.
— Отыскать его что ли?
Одна человеческая жизнь на великих просторах Земли. Как иголка в стоге сена. Но разве для мага есть что-либо невозможное?
ЛитВек: бестселлеры месяца
