поиграть и спеть песни.

Арес и Эйрена переглядываются.

Эйрена. Какие песни?

Арес. Людские что ли?

Винг. У нас других и нет.

Арес злобно выдыхает. Эйрена сжимаете его предплечье.

Винг. Я не пойму, что не так?

Эйрена. Винг, вот что…

Арес. (резко) Иди к себе.

Винг. Но я хотела…

Арес. (перебив) Не сомневаемся, но тебе пора.

Эйрена. Деосу не понравится, что ты не спишь. Иди, Винг.

Винг, сощурившись, переводит взгляд то на Ареса, то на Эйрену.

Винг. Та-ак… Вижу, вы не в духе. Что-ж, как скажете!

Она бодро встаёт, собирается уйти.

Эйрена. Подожди.

Винг испуганно замирает на месте.

Эйрена. Ничего не забыла?

Винг. Да-да. Знаю. Я тоже вас люблю.

Винг уходит.

Арес. Людские песни… И о чём он думает…

Эйрена. Нам не по статусу его судить. И с ней ты слишком резок.

Арес. Не без причины! Он её совсем распустит, и кому за это отвечать?

Эйрена. Девочка ведь совсем одна, она скучает…

Арес. Всё равно. Ни к чему хорошему это не приведёт, Эйрена, таково моё мнение.

Эйрена. Нельзя так с ребёнком.

Арес. Ребёнок она или нет, она — крылатая, в первую очередь. Младшая дочь лесного князя. Она должна следовать правилам, а всё (брезгливо) людское её…развращает. Она должна быть как мы.

Эйрена собирается возразить.

Арес. И ты знаешь, ей так будет лучше.

Эйрена. Мне всего лишь её жаль.

Эйрена и Арес уходят. Винг возвращается.

Винг. Наивные, как не знаю… Я же всё равно дождусь.

Винг садится на землю, ждёт. Шумит ветер. Глаза Винг закрываются, она начинает засыпать. Спустя некоторое время, за спиной Винг появляется Деос. Его крылья раскрыты и напряжены, плечи раскинуты, он держится величественно и холодно. Деос глазами проходится по округе, и только поняв, что рядом никого нет, его взгляд смягчается, поза становится более расслабленной. Ветер шумит сильнее, спящая Винг морщится. Деос прикладывает указательный палец к губам и ветер стихает. Винг открывает глаза.

Винг. (сонно) Деос?

Она не поворачивается, Деос медленно подходит к ней.

Винг. Кто здесь?

Деос резко кладёт руки Винг на плечи, она вздрагивает и поднимается на ноги.

Деос. (довольно) Напугал.

Винг. (усмехаясь) И так выглядит лицо нашего леса?

Деос. Ну, ну, не дерзи.

Деос треплет Винг по голове, слегка отталкивает от себя.

Винг. А что, будто мы перед народом! Ну, если тебе угодно. (кланяется) Доброй ночи, князь лесной!

Винг бежит и обнимает Деоса. Он гладит её по волосам, взгляд его становится грустным.

Деос. Я, наверное, должен извиниться, меня не было на твоей охоте… Появились срочные дела, тебя должны были предупредить.

Винг. Да, мне сказали… Всё нормально?

Деос. Да. Арес и Эйрена успели сказать за тебя? Я за ними тоже посылал.

Винг. Успели, Деос, не переживай. Я не в обиде. Честно.

Она отпускает Деоса.

Деос. Насколько я слышал, твоя охота народ впечатлила.

Винг. Я изловила пятерых зайцев!

Деос. Об этом мне говорили. Но надеялся услышать правду.

Винг удивлённо осматривает Деоса. Он улыбается.

Деос. Или ты думала, я не узнаю? Зайцев ты достала из наших капканов, а сначала ты гналась за оленем, которого потом отпустила. Я желаю знать, почему.

Винг молчит.

Деос. Винг? Винг, посмотри на меня.

Винг нехотя смотрит ему в глаза.

Деос. Ты знаешь, врать мне бесполезно, верно? Скажи правду, что произошло на охоте?

Винг долго молчит. Деос хмурится.

Винг. Ладно! Ладно, ты прав, я гналась за оленем. Я даже его догнала, но в один момент я заглянула ему в глаза… и не поднялась у меня рука. Я увидела весь его страх, его желание жить и я…

Деос. Пощадила его.

Винг. Да. Послушай, я знаю, что соврала и знаю, что ты злишься, но что обо мне бы подумал народ? А Эйрена? А Арес? Я — крылатая, я — дочь князя леса, я не могла опозорить нашу семью и перед всеми сделаться никчёмным охотником, каким бы меня тогда назвали хищником? Немощным! Я так не хотела стать твоим разочарованием…!

Деос. (строго). Винг!

Винг сразу замолкает, вжимает голову в плечи.

Деос. Никогда, слышишь? Никогда не смей так говорить.

Деос вздыхает.

Деос. И принеси мне мою гитару.

Винг уходит, возвращается с гитарой.

Деос. Ничто, слышишь, ничто не может разочаровать меня в тебе. И я не злюсь, если тебе интересно. Может, ты даже поступила правильно.

Винг. Арес бы с тобой поспорил.

Деос. Арес — кем бы себя не мнил — ещё мальчишка, он многого не понимает. Например того, что в пощаде нет ничего зазорного, наоборот — в ней есть большая сила, на которую способен далеко не каждый. Потому твою ложь я тебе прощаю, надеюсь в последний раз.

Винг отдаёт гитару Деосу.

Винг. Арес и Эйрена были недовольны. Будто из-за людских песен, но ты же всегда мне их пел, но сейчас они прям…напряглись. Это из-за сегодняшнего? Поэтому вы ушли к границам, люди что-то сделали?

Деос. Всего я не скажу. Разве что — около ближайших лесов начали появляться лагеря людских охотников. Многие начали переживать, что они доберутся и до нас.

Винг. Нам это грозит?

Деос. Конечно нет. По моим прогнозам, во всяком случае.

Винг. Можно было мне сразу сказать…

Деос. Винг, это дела взрослых.

Винг и Деос сидят вместе, Деос настраивает гитару.

Винг. Деос? Если люди опасны, почему ты поёшь мне их песни?

Деос. Потому что люди не все одинаковые. Многие из них жестокие, грубые, лживые, но не все. Люди, чьи песни мы поём — исключения. Они — другие. Они в наш лес не пришли бы с оружием, да и никуда, я думаю. Да, для Ареса и Эйрены — я этого не говорил.

Винг. Иногда мне кажется, что из всех обитателей нашего леса, ты меньше всех ненавидишь людей.

Деос замирает, задумывается.

Деос. Нет, Винг, поверь, не меньше. Просто тебе незачем об этом знать.

Винг. Говоришь загадками. Опять. (смотрит наверх) Ты замечал, какое небо красивое?

Деос. Небо?

Деос играет Винг на гитаре и тихо поёт. Винг приваливается спиной к его плечу, смотрит на небо, слушает. Когда Деос заканчивает петь, оглядывается, убеждаясь, что рядом никого нет.

Винг. Папа? Спасибо.

Деос улыбается, снова треплет её по голове. Он забирает гитару и уходит. Рассветает.

Явление 2.

Легенда гласит и о других… Выглядят они безобиднее крылатых, но из всех живых существ они — самые жестокие, ибо только им удавалось разрушать всё — землю, воздух, воду, друг друга — всё, что могло дать жизнь, что могло дышать. Они считали себя свободными, но это была лишь ложь. Они считали себя