Полина Люро Алёнка
— Ухожу, позвоню, когда доберусь до дома! ― я быстро закинул рюкзак на плечо и пошёл вперёд, стараясь не смотреть на брата. Он схватил за руку, пытаясь удержать. — Пусти! ― мне удалось вырваться. Ник негромко выругался, виновато сказав: — Ты там аккуратнее в дороге, деньги есть? Кивнув, я почти побежал по тропинке, которая через пятнадцать минут должна была вывести к шоссе. Хотя, чтобы назвать тропинкой то, что осталось после сегодняшнего прорыва через лес трёх джипов, надо обладать большой фантазией. Заблудиться невозможно, так мне тогда казалось… Двигаясь вперёд по примятой траве, я злился на всех: Ника и пьяную компанию его друзей. На Вику ― ненормальную подружку брата, после попойки при всех полезшую ко мне целоваться. А больше всего — на самого себя, за то, что согласился отправиться с ними на этот грёбаный пикник: — Отдых на природе, речка, рыбалка! Ведь не хотел же ехать, упирался изо всех сил. Выходит, недостаточно упирался. На душе словно кошки скребли. Я прекрасно понимал, как некрасиво всё выглядело, и перед братом было очень стыдно. Но остановиться не мог, меня понесло: — И без него прекрасно провёл бы эти выходные за компьютером, чем переживать такое унижение. Всего два дня! Я что ему ― малолетка, раз потащил меня с собой? Ненормальный придурок… Что могло случиться с пятнадцатилетним оболтусом в городской квартире? Да ничего! Сколько же можно опекать, совсем достал своей заботой. Никак не поймёт, что я давно, блин, вырос… Я шёл по полосе, оставленной джипами, глядя вниз и совершенно не обращал внимания на то, что творилось по сторонам. Только когда под ногами хрустнула сухая ветка ― растерянно поднял голову. Задумавшись, совсем не следил за временем, хотя по ощущениям, уже давно должен был выйти к шоссе. Сколько ни прислушивался ― никакого шума проезжающих машин, только полная тишина. Время было детское, лето в разгаре, ещё даже и не начинало темнеть. До остановки автобуса по шоссе идти всего ничего, только где оно, это шоссе? Подумал: — Неужели отвлёкся и свернул с дороги? Ещё раз посмотрел на бывшую тропинку: вместо следов от колёс ― полоса, оставленная трактором. Во всяком случае, что-то на гусеничном ходу тут точно проходило. Решив вернуться по своим следам, я совершил далеко не первую ошибку за сегодняшний день. Гусеничный след вскоре тоже потерялся, редкий перелесок с высокой по колено травой сменился заросшим сорняками полем. Зато прямо за ним виднелись какие-то крыши. Это меня обрадовало: — Теперь можно будет спросить дорогу, если, конечно, встречу хоть кого-нибудь. Мобильный здесь не работал, оставалось полагаться на болтливые людские языки. И я решительно направился через поле к домам. Это оказалось нелёгким делом: земля была усыпана кочками. Без конца спотыкаясь, я лишь чудом держался на ногах. Кроссовки несколько раз «хлебнули» воды, и мне сразу стало не по себе. Положение спасла большая палка, словно нарочно воткнутая кем-то в землю. Взял её, и идти стало гораздо удобнее, теперь я тщательно проверял дорогу перед собой. На это ушло не меньше получаса. Я выдохся, меня заели комары, к тому же начало темнеть, а мобильный продолжал молчать. И желудок противно ныл, сейчас съел бы что угодно. Когда, наконец, пытаясь отдышаться, остановился перед небольшим хутором, не поверил своим глазам: — Откуда он взялся в Подмосковье… Может, здесь фермеры живут? Возле дома девчонка в голубом сарафане неторопливо сгребала сено, я направился к ней, сходу крикнув: — Здравствуйте, дорогу не подскажите? Она вздрогнула, испуганно обернувшись. Моя ровесница, сероглазая, волосы убраны под белую косынку, одна белобрысая чёлка видна, симпатичная, только с глазами что-то не так. Я спокойно подошёл ближе, реакция на это была неожиданной: девчонка подняла вилы и метнула их прямо в меня. Ей-богу. Только хорошая реакция спасла, вилы проскочили в паре сантиметров от головы. — Совсем с дуба рухнула, у вас что, так принято ― гостей вилами встречать? Не хочешь говорить, где дорога ― не надо, просто рукой покажи. А кидаться зачем, или тебя только что из дурдома выписали? ― заорал я, стараясь скрыть дрожь в срывающемся голосе. На мой вопль из дома вышла деревенская бабка в пёстром платье, платке и телогрейке, вид у неё был ещё более сердитый, чем у внучки: — Ты чего на Алёнку орёшь? Чего девчонку пугаешь, а? Откуда такой невоспитанный взялся? — Да ничего подобного! Я шёл через лес к автобусной остановке и заблудился. Просто дорогу хотел спросить. Покажите, пожалуйста, как туда пройти. — Заблудился он, ― ворчала старуха, но прозвучало это уже не так угрожающе. ― Ну, гость, ладно, заходи во двор, к шоссе ты сейчас всё равно не выйдешь, ночь близко, ― её голос опустился до шёпота, ― заходи, внучек, не бойся. Покормлю тебя и в сарае постелю, переночуешь, а завтра дорогу покажу. Найдёшь там свой автобус. Ну, что смотришь ― бабки что ли испугался? — Вот ещё, ― я скосил глаза на Алёнку, которая продолжала смотреть исподлобья, ― только скажите внучке, пусть на меня не кидается. Бабка засмеялась, обняла девчонку, поцеловав её в щёку. — Алёнушка, не бойся, радость моя, это хороший мальчик, он тебя не обидит. Тебя как зовут-то, гость? ― усмехнулась бабка. — Сашкой, ― буркнул я. — А меня ― Вера Петровна, вот и познакомились. Да не стой столбом, Саша, проходи, ужинать будем. Я не колебался, на улице и правда как-то быстро стемнело, остаться среди леса одному мне совсем не светило и, вежливо сказав: — Спасибо! ― вошёл в калитку. Дом был точь-в-точь как у нашей с братом бабушки, чистый и аккуратный, пахло свежим хлебом и варёной картошкой. Я невольно сглотнул. Мы сидели за столом и ужинали. Алёнка сняла косынку и переоделась в джинсы и футболку. Я чуть не присвистнул: — Надо же, как изменилась, волосы ― просто золото. Красотка, и как сразу этого не заметил? А вот глаза всё-таки странные. Я рассматривал её исподтишка, и Алёнка это заметила. Она подняла голову, взглянув с высокомерием королевы, и фыркнула. Меня это разозлило: — Ясно, не понравился ей чем-то. Ну и ладно, очень надо! Что она вообще о себе возомнила? ― стало обидно, даже аппетит пропал. Вера Петровна оказалась очень милой, в отличие от своей вредной внучки, и постоянно подкладывала мне в тарелку всякую всячину. — На убой что ли раскармливает? ― хмыкнул я про себя, а вслух поблагодарил: — Спасибо, Вера Петровна, всё очень вкусно, но больше, правда, не могу, и так уже объелся. — Так ты, Сашенька, Алёнушке спасибо скажи, это она тут хозяйничает, у старой бабушки