вечность безвольным бесом.

А я не собирался влачить вечность. Десятый ещё ни перед кем не пресмыкался.

«Ты будешь великим, Всеволод! Величайшим. Истинно так!»

Я ухмыльнулся. Могущество откроет для меня даже двери Рая.

Выпрямившись, я поднял единственную левую руку и стал читать давно заученное заклинание.

— «Тьма сгустилась на закате, но для Тьмы то — лишь рассвет. Тот, кто плачет об утрате…»

Условия выполнены — я отдал всё, что у меня было. Моя армия, вернейшие мои генералы и тысячники ещё не знают, что обречены.

«Это — достойная жертва!»

Я вспомнил Эйслера, и ухмыльнулся. Верность достойного генерала была безгранична, и даже немного жаль, что он погибнет. Но условие есть условие…

Всё, даже самое ценное!

«Да!» — голоса уже напевали, попадая чуть ли не в унисон с моими мыслями.

И Отец-Небо, и Мать-Бездна знали, что самое ценное я потерял ещё восемнадцать лет назад, когда даже не помышлял о служении Тьме.

Войско Второго Жреца вырезало мой родной город, где я потерял любимую женщину. И этого могло не случиться, если бы не трусость генерала Коровина, защищавшего город. Большой город, полный мирных, ничего не подозревающих жителей, на убийство которых у прислужников Второго Жреца ушло много времени.

Это позволило слизняку Коровину увести своё войско. Когда я его убил? Кажется, лет пять назад, когда загнал его в ловушку.

Ну, это был его выбор… А у меня — свой.

Тьма сгущалась вокруг меня, вплетаясь чёрными перьями в мою тёмную ауру. Странно, я думал, что моя аура — это истинная чернота, но в сравнении с выросшими лепестками Бездны она казалась серой.

Что теперь вспоминать прошлое? Продажа души — дело долгое, растянутое на восемнадцать лет, и сегодня должно исполниться великое.

Продать душу — легко и глупо. Сделать это выгодно и с умом могут лишь единицы. Даже не все Тёмные Жрецы знают об этом.

— Отец… — голос юной Жрицы снова прошелестел сквозь ветви Бездны, которая окружила меня.

«Жалкое ничтожество!»

Полегче, бес, это её последние минуты, пусть говорит. С каждой каплей крови, толчками выходящей из неё, я всё ближе к истинному могуществу — а больше мне и не к чему стремиться.

Я не бесчувственное животное, и мучения жертвы не доставляли мне особого удовольствия. Но чем медленнее эта девица умирает на огромном алтаре, в который я превратил всю эту крепость и долину вокруг, тем легче исправить какую-нибудь ошибку. Это простая логика.

«Истинно — ты умнее своих соратников».

Что-то это ничтожество сегодня разошёлся, прямо облизал с ног до головы, особенно стараясь в самых чувственных местах.

«Близок час, магистр! Я радуюсь вместе с тобой».

Я скривился. Чему радоваться-то?

Впереди лишь тоскливая вечность. Я давно отомстил обидчикам, новые завоевания уже не доставляли удовольствия, и теперь у меня остался только путь. Раз там меня ждёт Сила, так тому и быть.

— Отец, прости…

Голос Жрицы вносил диссонанс в моё искусное заклинание, и я, недовольно поджав губы, опустил взгляд. Заклинание нельзя прервать, есть много приёмов восстановить магию, но такие мелочи просто раздражали.

— Твой Отец-Небо закрыт моим куполом, тучами и ночью, светлая тупица, — проворчал я, — Сила твоя ничтожна, так зачем все эти попытки? Надеешься остановить неизбежное?

— Отец, прости меня! — рука жрицы двинулась, протянувшись ко мне, но упала.

«Заткнись, ничтожество! Не смей прерывать Верховного Жреца, не смей вставать на его пути к могуществу.»

— Ну, ещё не Верховный… — я улыбнулся.

«Это неизбежно!»

Пергамент выкатился из обессилевших пальцев девушки и, чуть развернувшись, открыл белое лезвие Кинжала Судеб. Сталь, измазанная в крови, маняще блеснула, но мне это было безразлично.

Да, сила Кинжала Судеб безгранична, но ни один служитель Тьмы не сможет использовать его. Зачем тогда грести против течения?

Чуть покачав головой, я снова поднял подбородок. Так, что там дальше у нас по тексту?

«О, величайший, твой час близок! Мать-Бездна ждёт тебя».

— Заткнись, — равнодушно бросил я бесу, и со вздохом почесал щёку, — Ладно, что там дальше… «В тёмных топях гнус гудящий скрыт до шага наглеца. Тот глупец, судьбу молящий»…

Некоторые рифмы в заклинании и мне казались забавными, но такова формула. Смысл, как шифр, был скрыт между строк, и не менее важны были ритм и тембр голоса. Для того я и тренировался годами.

Да что ж так щека-то чешется?

Вот она, слабость смертного тела. Даже за минуты до того, как я получу в собственность какой-нибудь круг Ада, может почесаться щека или зазудит давно отсечённая рука. Ведь как бы там ни было, а тело — оно живое, кровь горячая, и своим естеством тянется к теплу и Свету.

Что-то коснулось сапога. Я опустил взгляд и нахмурил брови.

Жрица обессиленно обняла мою стопу. Сначала мне показалось, что она таким образом хочет помешать мне, но вдруг её губы сомкнулись на носке сапога.

Поцелуй? Да светлой воды мне за шиворот, что она творит⁈

— Прости, отец… — шёпот снова донёсся до моих ушей, и, кажется, это был последний её вздох.

И тут же пришлось сморщиться от истеричного фальцета беса:

«НЕ СЛУШАЙ ЕЁ!!!»

Я напрягся, почуяв неладное.

Вот правду говорят, что, по сути, у бесов нет мозгов. Всего доля секунды, и я бы просто отпихнул девушку сапогом, как бездомную шавку, но именно истерика беса заставила меня опустить руку.

Чтобы какой-то жалкий чёрт указывал мне, Десятому Жрецу?

«Нижайше кланяюсь тебе, о, великий! Я не хотел… Продолжай, ибо голос твой сейчас разносится во всех уголках Вселенной. Я жду, когда стану твоим рабом.»

Но я уже склонился, подозрительно всматриваясь в застывшее лицо жрицы. Рука потянулась, чтобы снова смахнуть локон.

— Всеволод, — раздался шелестящий, вымораживающий душу голос.

Я вздрогнул. Это говорила Бездна… И её голос звучал даже не в голове, а в самой келье, будто доносился из тёмных уголков.

Излишняя осторожность на грани паранойи — это мой недостаток. И одновременно моя сила. Поэтому, поджав губы, я ответил не вслух, а мысленно:

«Да, госпожа?»

— Ты не хочешь говорить со мной? – голос звучал обиженно.

«Берегу голос для заклинания, Мать-Бездна».

— Что ты делаешь? Мы так долго шли к этому, и вот, на последней ступени ты решил остановиться?

Я молчал, вдруг впервые за столько лет поняв, что меня обводят вокруг пальца. Черти мне заговаривают зубы или сама Бездна, разницы не было. Я всматривался в лицо Жрицы, пытаясь что-то вспомнить, но просто не мог. Она ведь не просто так