А вообще, Алоизыч всегда жил одиноко. Не тянулись к нему люди, потому что он был сильно похож на одного кента... Ну как бы сказать помягче... Короче, он уже и чупрынь со лба убирал, и усики подстригал по-всякому, и взгляд свой, стоя перед зеркалом, пытался усмирить, чтобы не горел он в насупленных глазницах фанатическим огнём... А всё равно, кто б на него не глянул, всех тянуло подкинуть два пальца к небу и рявкнуть "Хайль!". За это и не любил его народ, и за это же и Алоизычем прозвал, а так-то имя у него было совсем другое, а какое именно - история не сохранила.

  Шёл как-то Алоизыч по краю дороги, по каким-то своим делам. Пешком шёл, потому что машины у него не было, а в трамваях народ рядом с ним стоять не хотел. Как ни зайдёт он в трамвай, так сразу выходило что на одной половинке трамвая народ теснится, аж дышит с трудом, а на другой половинке стоит Алоизыч, один-одинёшенек. Вот он в конце концов и плюнул, и решил ходить пешком по краешку.

  По середине дороги идти, понятно, нельзя. Оно, кстати, и в жизни точно так же. Нельзя прямо посередине ломиться - задавят, нахуй! А по краешку - там, конечно, гавно всякое, вороны и крысы дохлые валяются с переломанными крыльями и жалостными лицами, и другие случайные жертвы государственного произвола. Настроения это, конечно, не поднимает, зато идти намного безопаснее.

  А когда по краю дороги долго идёшь, обязательно что-нибудь найдёшь. У Алоизыча таким образом целый набор накидных ключей для автомобиля образовался. Вот только автомобиля не было. Ну, во всём мире если у человека чего-то нет, так его и нет. А в Бескрайней и Посконной, известное дело, если чего-то нет, значит, ну нет его, да и хуй с ним!

  И тут видит вдруг Алоизыч, лежит на обочине, почти что у самой канавы, пакет пластиковый, и нарисован на нём, что характерно, не какой-нибудь зайчик, а прямо-таки целый пингвин. Императорский, между прочим. Ну, Алоизыч пакет, конечно, поднял, открыл кое-как, поддев тонкий упругий пластик бородкой от ключа. А там в пакете - и вправду пингвин. Только не настоящий, а надувной. А так, в натуре, один в один, императорский. И размеры подходящие, и окрас. Только совсем плоский, как наволочка без подушки. И бирочка продета где надо. А на бирочке написано: Надуй меня! И инструкция приложена.

  Алоизыч, согласно инструкции, у пингвина из жопы патрубок выдвинул, из патрубка вынул розовую чпипку, набрал в грудь побольше воздуха и начал пингвина надувать. Пингвин большой, а воздуха в груди мало. Алоизыч даже вспотел слегка, и голова закружилась. Заткнул он наконец чпипку назад в патрубок, а патрубок обратно пингвину в жопу запрятал. И призадумался - а что же дальше-то с ним делать? И слышит он вдруг голос:

  - Здорово, Алоизыч! Спасибо тебе, дорогой товарищ, что надул меня. Я теперь тебя за это всю жизнь буду благодарить. А ты меня, за то как я тебя отблагодарил. А потом опять я тебя, за то что ты меня. А потом ты меня, за то что я тебя. Вот так мы и жить будем. И ты, Алоизыч, никогда не пожалеешь, что ты меня надул! Потому что я не какой-нибудь завалящий пингвин с Северного полюса, а волшебный! И ты, Алоизыч, прими это во внимание.

  - А как тебя звать, пингвин волшебный? - только и вымолвил Алоизыч.

  - Зовут меня Гаргантюэль Монфоконыч. Это моё почётное имя. Меня им назвал сам император Сан-Франциско!

  - Хуяссе, имечко! - поморщился Алоизыч. - Повеситься впору.

  - Так и есть! - подтвердил надувной пингвин. - Сорок пять человек одновременно.

  - Чего одновременно? - не понял Алоизыч.

  - Повесить можно одновременно. - уточнил пингвин.

  - На чём повесить? - опять не понял Алоизыч.

  - На месте моего астрального рождения! - пояснил надувной пингвин. - На Монфоконе!

  Алоизыч помял себе ладонью шею и негромко вздохнул.

  - Но если тебе моё почётное имя не нравится, то у меня есть запасная погремуха: Мустанг Купертино.

  - Заковыристая погремуха! - признал Алоизыч. - А откуда она взялась? Кто навесил?

  - Это я сам себе взял, родовую. Понимаешь, меня же маркетологи задумывали как игрушку, типа подарок для покупателей автомобиля Форд Мустанг. Это понятно?

  Ну, ещё бы не понятно...

  - Ну а Купертино откуда? - решил дознаться уже до конца Алоизыч.

  - А это такое место в Калифорнии, где эти Мустанги на конвейере собирают.

  - А Калифорния - это чё такое?

  - Это, Алоизыч, страна такая, очень либеральная.

  - Либеральная? - удивился Алоизыч. - А это как? Я и слова-то такого никогда не слышал.

  - А ты на меня внимательно посмотри, и сразу поймёшь.

  Посмотрел Алоизыч внимательно на надувного пингвина. Ростом почти с Алоизыча, лапы врастопырку, брюхо вперёд, жопа по земле волочится, и выражение клюва отменно наглое. Да, всё точно! Мустанг Купертино, родом из Калифорнии. А Калифорния, она точно либеральная. Такая либеральная, что из неё все крокодилы уползли от налогов в соседнюю Аризону. Либеральнее просто на свете не бывает.

  - Ну что, Алоизыч? - говорит ему Мустанг Купертино. - Давай-ка пиздовать отсюда подальше. А то место тут какое-то унылое.

  Алоизыч огляделся вокруг - и правда. Грязюка кругом, заборы какие-то покосившиеся, дома стоят сто лет некрашенные, и на балконах все прутья ржавые. Котельная рядом примостилась, кирпичи на стенах все аж чёрные, как будто там черти сто лет грешников коптили, и трубы вверх торчат, как в крематории.

  Вот ведь, тоже... Сто лет ходил по Бескрайней и Посконной, тыщу раз кругом оглядывался, и не замечал. А оглянулся один раз вдвоём - и совсем по-другому всё видится и понимается. Стоит только единожды вдвоём оглянуться - неважно даже что вдвоём с пингвином.