ударяюсь боком об острый край столешницы. Так больно, что на глазах выступаю слёзы.

Муж… отшвыривает букет в сторону.

— Я сказал тебе — уволься уже отсюда! — едва ли не рычит.

Глава 4

Такого я от него не ожидала.

В глазах стоит ненависть. Настоящая ненависть.

Меня словно холодной водой окатывает.

И пока я дрожу в таком состоянии, держась за бок ладонью, муж пинает стул, а затем всё-таки переводит на меня взгляд и замирает.

— Стеша, что с тобой?

Его взгляд тут же меняется, он в один миг оказывается рядом, притягивает к себе, обнимает.

— Ударилась? Здесь? — кладёт ладонь поверх моей руки.

Но я его отталкиваю.

— Что случилось? Что ты себе позволяешь?

Он кривится.

— Тебе не кажется, что шутка про Ирину была несмешной? Естественно, что новость о твоей шпионке мне не понравилась!

— Боже, если бы знала, что ты заведёшься, ничего бы не сказала. Как мне тебе доверять, если ты чуть что крушишь всё вокруг?

Может быть, и жестоко с моей стороны его обвинять, но я тоже не заслуживаю такого откровенного неуважения. Настоящий мужчина должен уметь держать себя в руках. И я думала, что вышла замуж за такого…

— Вот что ты сделал? — отхожу от него, чтобы поднять растрепавшийся букет. Розы смотрятся совсем грустно.

Мирон подходит ко мне и вновь пытается обнять. На этот раз со спины, притянув к себе за талию.

— Ой, больно…

— Прости, пожалуйста, — шепчет на ухо проникновенно, — не знаю, что на меня нашло. Ирина и ты, Стеша, самые главные женщины в моей жизни. Мне не нравится, когда кто-то вот так встревает. Мне несмешно.

— Но ничего не произошло, — возражаю я. — Она не знала, что Ирина твоя сестра. А я глупо пошутила. Прости. Всё хорошо, слышишь?

— Нет, ведь ты расстроилась. Я тебя обидел.

Мирон целует меня в волосы с такой нежностью, что я тут расслабляюсь и почти что забываю обо всём. Он осторожно разворачивает меня лицом к себе, касается пальцами подбородка, взглядом просит разрешения поцеловать, и лишь затем я чувствую трепетное прикосновение его горячих губ.

— Не говори больше так о моей работе. Ты знал, кого замуж зовёшь. И мы это много раз обсуждали. Скоро уволюсь. Пинать стулья — не выход.

— Стефания, — тянет он, будто пробуя моё имя, перекатывая его на языке… Всегда так. — Я люблю тебя, слышишь? И желаю тебе лучшего.

Он поднимает меня на руки и кружит. Мы за пять минут приводим кафе в порядок и уходим. Мирон настаивает на том, чтобы купить мне новый букет цветов. Мне всё ещё не по себе из-за сцены ярости, но его неустанная забота в течение всего вечера всё сглаживает. Мы ужинаем в ресторане, катаемся по городу и заходим в мои любимые места — лавочки со всякими интересными побрякушками и самый большой в городе зоомагазин. Я с детства мечтала о питомце, но бабушка всегда запрещала мне. А когда выросла просто не могла себе позволить. После замужества ситуация изменилась, но я всё не решаюсь на это. Но смотреть люблю — на рыбок, черепашек, кроликов, попугаев, игуан…

И тот факт, что муж каждый раз таскается за мной, несмотря на то, что ему это не очень интересно, поддерживает все увлечения, как может, неустанно греет душу.

Когда возвращаемся в квартиру, Мирон не даёт мне ни одной возможности вспомнить об инциденте в кафе. Он целует меня горячо и напористо, параллельно затаскивая в спальню и освобождая от одежды…

Мне кажется, я всё такая же. Меня до сих пор многое удивляет и смущает. Каждый раз с ним как первый.

Хотя нет, каждый раз лучше предыдущего.

И я соскальзываю в его ошеломляющий водоворот, теряю себя и одновременно обнаруживаю в себе ту, которую не знала раньше.

Мы наслаждаемся друг другом до поздней ночи.

А наутро меня будит звонок. Это Алевтина. Странно, сейчас очень рано, и у меня сегодня выходной.

— Стешечка, — говорит она, — прости, разбудила, наверное. Но тут такое дело, Катька-то на работу не вышла. И на звонки не отвечает. Проспала, наверное. Недотёпа. Сможешь выйти за неё?

Я бросаю взгляд на Мирона — он спит сладко, как ангел.

Но мне почему-то становится не по себе.

Глава 5

Конечно же, я выхожу на работу. Хотя и надеюсь, что по дороге до кафе мне позвонит Катя, извинится и скажет, что сама уже открыла смену. Не потому, что я не хочу работать, хотя у нас с Мироном и были планы на этот день. Потому что переживаю.

Что могло случиться?

Да, она уже опаздывала несколько раз. Но не помню, чтобы при этом не отвечала на звонки.

Ещё я боялась, что Мирон снова заведётся. Но на удивление муж был очень спокоен, стал уверять меня, что с Катей наверняка всё нормально, а прогулы сотрудников в бизнесе и вовсе неизбежны. Надеюсь, что он прав.

Вот только ни по дороге, ни когда я открыла смену, ни через час, ни через два от Кати не было никаких вестей.

Вдвойне тревожно из-за того, как нехорошо мы вчера с ней разошлись. Я больше не думаю, что она специально хотела меня расстроить, рассорив с мужем. А поцелуй — да мало ли что могло показаться? Не обязательно она осознанно выдумала эту чушь.

Вчера я вспылила, пусть и мысленно.

Сегодня вспомнила все наши переписки, её доброжелательность и готовность помочь. Да и Мирон ей никогда не нравился, как мужчина. Она точно не хотела бы оказаться на моём месте.

Боже, хоть бы всё было в порядке…

Немного заставляет меня расслабиться Ирина. Звенит колокольчик, подруга входит с голливудской улыбкой и прямой спиной. Сейчас время — обед. Основной поток посетителей у нас ранним утром, когда люди спешат на работу, поэтому в особенно тихие дни днём я часами могу бездельничать и принимать гостей.

Алевтина разрешает без фанатизма пить кофе и угощать друзей. По крайней мере мне — точно. Потому что у меня этих самых друзей почти нет, в отличие от Кати.

— Привет! — я улыбаюсь неожиданной гостье, она кивает мне в ответ.

Ирина чуть выше и крупнее меня, фигуристей. Сегодня на ней облегающее красное платье, чёрные туфли на высоком каблуке, того же цвета лакированная мини-сумка. Длинные чёрные волосы идеально прямые и блестят. За несколько метров от неё я чувствую запах розовых духов. Как она сама говорит — её лицо произведение искусства от одного из лучших хирургов. Прямой нос, но слегка крупноватый даже после пластики. Миндалевидные карие глаза. Большие губы в красной помаде. Идеальные чёрные брови. Острые скулы. В нескольких местах ботокс. Наращённые густые ресницы. Длинные ярко-красные ногти заострённые на концах. Она называет себя хищницей, и тут нечего возразить. Полная моя противоположность.

— Как дела, солнце? — подходит к стойке, стучит по ней ногтями, заглядывает мне в лицо. Так,