оперировать такими.

Почему Мэйджис любит пройтись один именно в это время, губа у него не дура, не то чтобы позвать с собой какого-нибудь друга, фронтового, например, навестить, так сказать, вспомнить былое, хотя бы Сайнтера. Знает старый пёс, что можно, но почему-то не пользуется всеми благами, особенно дружбой с людьми, с которыми жизнь порой висела на одной тонкой нитке не один раз. Выбирает быть одному, вот уж где пошатнулась многовековая дружба пещерного пса с человеком, если даже братья меньшие стремятся в эти немногие отведённые минуты заката перед сном предаться своим, таким земным мыслям, уйти от себя, а в лице Мэйджиса отдаться сиюминутным возлияниям наедине только с сущностью бытия. Темнохвойная, вечнозелёная, преимущественно высокая, закрытая плотностью полога, встречала чаща Мэйджиса, песчаная почва, ковёр из шишек, ели будто манят своими лапами, просят почтения войти, встречает щебетание птиц, их много: где-то дятел, где-то скворцы и дрозды непрерывно упорствуют в общении и добычи пищи, дальний потреск листьев или непрерывное качание еловых и пихтовых верхов, в общем и целом ничего нового, море, зелёное море, Мэйджис погружается в него, словно в себя самого до приёма препаратов, будто в дрёму, чувствуя себя как рыба в воде. Раз за разом тянет его сюда, вот почему он так и не завёл собаку, он растворён во всём этом, в ароматах, стоя на песчанике, ещё в детстве мечтая почаще выбираться сюда с родителями. Теперь пробираться… Ели – не сосны, лучи солнца кое-как пробиваются сквозь плотные ряды, которые, будто подбадривая его, подталкивают к движению своими сильными ветками-руками. Ничего сложного, в Ираке по свисту пуль высчитывали направление выстрела, а тут всего-то… Услуги картографа не требовались – карта была в голове, исхоженной тропой двигался охотник к предполагаемому месту выстрела, тропы не было, зато ельники давали смутную надежду в виде почти осязаемых объёмных световых столбов. Всего-то туда и обратно, подмётки, и те придётся оставить здесь, уговаривает себя охотник, опять надеясь на рассудок, будто бы он, а не его хозяин играет в прятки. В конце-то концов, это его территория, соответственно, ему решать, а уж его организм будет подстраиваться под него с какими бы там ни было условиями.

Пройдя ручей и два пролеска, Мэйджис прислушался, он преодолел примерно две трети, и глазомер-то пока ещё точно его не подводил. Охотник насторожился. Доверяй, но проверяй, первое правило их команды в Ираке, несмотря на заградительный статус. Взведя курок, не стоило наступать на шишки, Мэйджис отошёл за дерево. Мomento mori, то есть «помни о смерти», стало в последний год крылатой фразой и для него. Стрелок притих, стоило разобраться с собой раз и навсегда, доказать, что не только крылатые фразы и неуставные военные правила управляют им сейчас, необходимо было убедить своё сознание в невозможности происходящего. Его дом, его долина, он хозяин здешних мест и ждёт неспроста. Готов ко всему, и к труду, и к обороне. Как бзик, отдавались в висках спасительные секунды, всё подводилось под одно и то же, за эти всполохи всегда кто-то должен платить, и Мэйджис это прекрасно осознавал. Выждав ещё минуту, он стал прислушиваться к такому родному для его слуха лесу. Исходя из дикого убеждения, было чуждо рассчитывать на иные звуки отсюда, успокаивая себя, считая чем-то из области фантастики. Но тут пришлось услышать их вновь… выстрелы, один за одним, громко, прямо за грядой, ни дать ни взять издёвка… Это не его территория, но сезон-то не охотничий тем не менее… «Это следует за мной или часть меня…» Калибр не всегда один и тот же – стрельба, по ощущениям, была 16-го и 20-го калибров. Но при этом выстрел из двенашки был здесь, как пить дать, в долине, в его родной, где он всех птиц наперечёт знает, каждое животное священно, убивается только из-за выживаемости, и даже рыба ловится только им, он забыл, когда здесь последний раз ступала нога чужеземца. Он играл в открытую, сдача была новой и опять не его рукой. Самое хреновое то, что он не знал значимости своей масти, оставалось съездить в город P. и ответить ещё раз на один и тот же несуществующий вопрос.

Глава 3

Надо бы сьездить за припасами до поселения. Мэйджис хоть и любит выбираться иногда, но втайне для местных, да и себя тоже ненавидит себя за это, считая предателем, оставаясь маргиналом и аскетом. Последняя вылазка в город была три месяца тому назад, никто не отменял топливо для генератора, продажу пушных (здесь расписать про продажу), покупку таких важных для существования вещей, как соль, специи, спички, патроны, что-то из инструментов, зимние-летние вещи и, кроме того, многого другого.

Старенький пикап «Шеви» нуждался в техническом осмотре и сразу в капитальном ремонте (сход-развал, проверка ШРУСов и рычагов подвески, замена как минимум одного амортизатора, тормозных дисков, а также многое другое, что так упорно откладывалось в дальний ящик).

«Кстати, о ящике, надо составить список покупок, не забыть ничего, как в прошлый раз. И не стоит сегодня мешать односолодовый с валиумом», – подумал Мэйджис. Кстати, об этом отдельная история, да и в целом, наверное, достойная автобиографичного рассказа, однако, если не вдаваться в крайности, пожалуй, стоит уделить внимание этой немаловажной части хотя бы вкратце.

Что тут греха таить, в иракском Эль-Куте они баловались травкой, отдыхали под палящим солнцем Ирака восточной и более мирной части его страны, операция «Иракская свобода» шла полным ходом, но поисков оружия в городе не предвещалось, для охраны аэропорта, а также для укрепления региональных позиций было решено построить охраняемую базу, вот тут и проводили свои часы Мэйджис со своими соратниками. Независимо от хода боевых действий состояние было в ружьё, не допускалось самоволок, но стрелки нашли способы и здесь, шииты поставляли отменную дурман-траву прямо к аэропорту Блеру, отсюда и завязалась у главного героя своего рода зацикленность на себе, нездоровые эксперименты с сознанием и его расширением, доходило пристрастие до колумбийских сигар из сухих листьев каннабиса. В скором времени Мэйджис стал терять память, слуховые галлюцинации не покидали его с начала операции, выстрелы и всполохи, обрывки молитв шиитов и многое другое, но беспощадное солнце сделало своё дело. Он начал худо-бедно бояться, что не разберёт происходящего: наступление, они обороняются, или же просто он опять поплыл, причём так далеко, что находится в двух реалиях одновременно. Следовало завязывать, причём время работало не то чтобы на него, оно упиралось против всеми делениями…

Однажды ночью на базе произошел инцидент, такой, что до сих пор он заставлял