Роман Горбунов Просветление

«Познай самого себя».

Сократ

«Будь осторожными со своими помыслами, ведь они начало поступков».

Лао Цзы

«Наши желания есть источник наших страданий»

Будда

Посвящается Л.Н.Толстому

Легенда

Когда-то люди ходили по миру, держась за руки, у них не было ни власти, ни денег, ни влияния друг на друга. Все они были равны перед лицом природных стихий и диких животных. И выжить среди них смогли только те, кто держались вместе. Так появилось в людях добро, сострадание и любовь к ближнему. Вой.

Наша земля, когда-то пылала как солнце, и от нашей злобы она может запылать снова. И не спрашивайте меня, кто поджег солнце, если от злобного взгляда у меня иногда жжет в затылке. Кто мне скажет, почему воздух между людьми нагревается, тому я тогда отвечу, почему солнце не гаснет. Падающая звезда.

С тех пор мир поделился на добрых и злых, злые охотились на добрых в одиночку, а добрые держались сообща. Был случай, когда антилопы затоптали льва, отбивая своего старейшину из его пасти. Мир тогда поделился на одиноких и злых с одной стороны, и дружелюбных с другой. Как река делит берега.

Чем мы наполняем себя, что мы едим, кого слушаем, что читаем, от чего отворачиваемся, на что закрываем глаза. Все это формирует каждую нашу морщинку, каждый наш вздох, и каждую мысль перед сном. Не советуй, не критикуй, не завидуй, не жалуйся, не оскорбляй, не обвиняй и не отдаляйся. Выход из реки.

Когда-то время было живое, как вода, оно текло под ногами, и падало с высоты водопадами. Им наполняли кувшины, стаканы, тела, пока не пришла вечная мерзлота, и лед не разорвал все, что было заполнено им до краев. С тех пор время стало тяжелым и холодным, и оно больше не греет наши тела. Но жажда осталась.

Однажды кто-то захотел стать героем и пройти океан в одиночку по льду, но не успел он дойти до середины, как тот треснул под ним, и расплескался. Тот, кто идет в одиночку обретает себя на страдания и добровольную жертву. Когда его тело прибило к берегу, его объявили вечным героем. Тающий айсберг.

Все кто были сильнее человека, погибли от холода. Динозавры и мамонты не привыкли ходить за руку, и греться друг об друга, когда их кожа покрывается мурашками. Люди ютились и спали в пещерах, пока эгоизм и злость уничтожала их врагов одного за другим. Сухое дерево, проплывающее по реке.

До наших дней дожили только те, кто держался вместе, и те, кто смогли ужиться друг с другом. Добро победило тогда, спасая людей дружелюбных от злых. И вот опять в воздухе пахнет морозами, которые снова докажут нам силу любви и помощи ближнему. Снег, летящий с неба похож на падение вниз головой.

Служение

Мои руки в крови, потому что я не сделал больше, чем сделал. От того, что не сказал близким то, что обязан был. От того, что я лишил тепла своих слов тех, кто в них так нуждался. Я видел их кричащую боль, я видел их текущую кровь, но ничего не делал, — я просто молчал. Одинокое дерево.

Тепло внутри мы рождаем, когда кому-то чего-то дарим, благодарим или любим. А когда, что-то получаем или забираем, будто снежками в нас кто-то кидает. Мы не согреем друг друга, если будем только потреблять. Чем больше мы отдаем, тем больше согреваемся внутри. Запах костра.

Холод вещей остужает внутреннее тепло. Каждая вещь обмораживает нам пальцы, потому что мы не можем ей ничего отдать. Потому что вещи создаются, чтобы их потреблять. Вещи невозможно любить. Поэтому они нас так незаметно до самых костей остужают. Холодный ветер продувает одежду.

Чтобы согреться — нужно раздавать, нужно полюбить всех до одного, особенно своих врагов. Раздавая чувства, мы согреваемся сами и согреваем других. Вырастить в себе чувство, можно только делясь им. То, что мы отдаем, растет внутри нас с избытком, а то, что храним — мельчает. Треснул лед на солнце.

Служить — значит отдавать больше, чем получать. Люди считают деньги, но не считают чувства. Первое кончается, а второе — бесконечно, но люди этого не понимают. Когда они перестают что-то считать, они перестают чувствовать. Они подменяют количество качеством, и часто забывают дышать.

Странствие

Я шел уже три недели по острым камням, и узким горным тропам, которые виляли передо мной, как зовущая за собой рука молодой девушки. Сначала скрипели иголки под ногами, и поднимался запах хвои от шишек, потом они сменились грубыми камнями и щекочущим ступни песком.

На ногах появились ушибы, мозоли и ссадины. Но они были ничтожными, по сравнению с теми ранами — внутри, которые заставили меня покинуть родной дом и встать на незнакомый путь. Говорят, что кошки стесняются своей смерти, поэтому уходят из дома умирать вдаль.

Должны ли видеть наши слезы близкие нам люди, — вероятно нет. Но, только в том случае, если не они являются их причинами. Их языки острей мечей, не потому что точат их они, а потому что мы их сами, им в руки вкладываем. В любви мы все наги и беззащитны, снимая все доспехи.

А тот, кто держит против нас свой меч, и видит что без доспехов мы, — кто он тогда? Нам говорят: «в любви мы все равны», но видимо не все. Любовь ли это во-о-обще, — бить безоружного. И раны наши их не тревожат вовсе, а запах крови нашей их бодрит еще сильней.

Тут, под высоким и скалистым небом мы все равны, и птицы, и деревья, и мои мысли и сомнения. Здесь, среди равных друг другу, быстрее раны заживают, ведь все едины мы в порывы быть свободными и быть любимыми. И ветер всех ласкает нас — за гривы.

Кровоточат мои раны, я к ним прикладываю сострадание и радость, при чем не ту, где солнце светит, а ту где нету тени. Радость за других, когда от счастия соседа, мне самому становится светлее. Я стар и перепробовал лекарства разные, но помогают только эти два. Огромный океан открывается.

Вчера проснулся я слишком рано, солнце не поднялось еще над полосой, но уже осветило небо голубым покрывалом. С какой бы стороны я не смотрел на небо, оно казалось мне как огромная плоскость, наклоненная или перевернутая как стол сверху вниз, с которой скатывались облака.

Вокруг тишина, лишь в ушах шипел рой насекомых, который приветствовал подъем своего божества. Они шептали «Вставай!», но шептали это торжественно и хором. Может и мне научиться шептать как они, как вся та природа, в которой я живу, и частью которой я являюсь.

Мысли, как табун буйволов неслись с горы, поднимая за собой в тучи пыль. «Тише!», шепчу я им, «Подождите! Все успеется!», но шепчу как насекомые — тихо-тихо. И они останавливаются один за другим, и веер пыли за ними низко стелется под их копытами вниз к земле.

Сердце билось, как рыба, пойманная в