стороны отвалился. Краска на нём кое-где стёсана.

Перепуганная бледная Тая на пассажирском сиденье держит руку на сердце и отрывисто дышит:

— Что там? Все целы?

— Да что им будет? — произношу раздражённо.

Разворачиваюсь и широким шагом иду к минику, собираясь оттаскать за волосы идиотку, которая не смотрит на знаки. И из-за которой, возможно, мы застрянем тут на несколько часов в ожидании страховых агентов. Потому что это моё первое ДТП и я не знаю, как всё оформляют. Можно, конечно, позвонить отцу… или кому-то из братьев. Но тогда мне машины больше не видать как своих ушей.

Из миника вылезает длинноногая блонда.

Какая неожиданность!

Смотрю на её рост и не понимаю, зачем ей миник. Как она вообще там помещается? Блондинка верещит и охает, носясь кругами вокруг своей машины.

Открываю рот, чтобы отчитать её за отсутствие мозгов, как вдруг прикусываю язык. Потому что с пассажирской стороны выбирается здоровый бритоголовый парень.

Одна его бровь рассечена и оттуда сочится кровь. Он прикладывает пальцы к ране и громко чертыхается. Зло смотрит в мою сторону.

— Куда едешь, дура? — спрашивает уже у меня.

Глава 2

Медленно моргаю. Один раз, второй. Немота на меня нападает редко. Я обычно всегда знаю, как ответить и осадить словесно так, чтобы человек потом никогда не отмылся от этих слов, либо никогда меня не забыл.

Именно поэтому у меня мало друзей.

Рожа у этого бритого чисто уголовная, грозная, пугающая. Наверное, поэтому я торможу с нападками. Взгляд колючий, скулы острые, подбородок волевой с милой ямочкой по центру. Лицо бледное, под глазами тени. Да и вообще весь он какой-то помятый. Видавший виды бомбер, широкие джинсы с болтающейся на бедре цепочкой, потрёпанные кеды. Струйка крови, сбегающая вниз по щеке, идеально завершает его быдловатый образ.

Я, несмотря на мешковатые вещи и куцый, спрятанный под капюшоном хвостик, девочка из интеллигентной семьи врачей. Драться с отбитыми на голову мужиками не умею, разве что пару раз заваливала братьев на маты, когда в детстве вместо художки папа случайно отвел меня на айкидо.

— Ты кого дурой назвал? Свою куклу Барби, которая водить не умеет? Готова поспорить, вместо дороги она смотрела в зеркало и красила губы.

Парень неожиданно усмехается. Буквально на секунду! Точно говорю, я видела. И лицо его протокольное сразу преображается. Однако он быстро прячет свои эмоции, вновь сдвигая брови на переносице.

— Дерзкая, типа?

— Не нравится, когда кто-то прав, кроме тебя, типа?

Стучит пальцами по красной крыше и скользит по мне изучающим взглядом. Судя по тому, как быстро его интерес к разглядыванию моей персоны стихает, ничего примечательного в моей внешности он не нашёл.

Не понравилась.

Переживу.

— Глаз, что ли, нету? — кивает в сторону спрятанного за автобусной остановкой знака. — Ты свой таз вместе с правами купила?

Пропускаю мимо ушей оскорбления для своей старушки “кии”. Купила я ее не сама. Это первая машина в нашей семье. Эй уже лет двадцать. Раритет. Родители просто не могут с ней расстаться. Показывают нам с братьями, как правильно нужно ценить и расходовать деньги. И все равно, что у них самих в подземном гараже уже давно стоит по личному “мерседесу”.

— А ты денег на мозги так и не наскрёб? — замечаю ехидно.

Знак я видела, и он говорит в мою пользу.

— Лера, иди сюда… — громко шепчет Тая. — Не нарывайся…

Она вылезла из окна наполовину и истерично машет руками, подзывая к себе.

— Погоди, — отмахиваюсь от подруги.

— Послушай подружку лучше, — цокает языком парень.

— Давай полицию вызовем! Мне страшно, — хнычет Тая. — Или ещё кому позвоним.

— Если понадобится, обязательно вызовем.

И папа отберёт у меня ключи от машины.

Братья будут подшучивать и рассказывать эту историю до гробовой доски.

Ну уж нет.

Сама разберусь. Составим протокол. Позвоню в страховую. Найду автомастерскую и отгоню туда свою малышку.

Парень сплёвывает на землю и с громким хлопком закрывает дверь. “Мини Купер” едва не подпрыгивает от силы этого удара.

— Пздц, — шипит, сдавливая двумя пальцами виски.

— Я бы тебя за такое отношение к машине близко к ней не подпустила.

— Чего?

Ноздри олигофрена подрагивают. Глаза прищуриваются.

— Ничего.

Щурю свои в ответ. Упираю руки в бока и оглядываю повреждения на своей, и… нет, другая машина точно не ему принадлежит.

Если бы это была его тачка, под сиденьем непременно нашлась бы бита. На случай важных переговоров. У меня такая есть. И я обязательно бы её достала, если бы не была уверена в том, что в этой милой машинке сидит длинноногая курица.

Кстати, где она?

Пристроилась на бордюре, обливаясь крокодильими слезами, быстро строча что-то в телефоне. Шмыгает носом и поднимает голову. Ищет взглядом парня и, шлёпая дутыми, подкрашенными в розовый губами, произносит:

— Папа меня убьёт.

Сестра!

Шагаю ближе к блондинке. Может, стереотип про тупость с ней не работает? И мы сможем быстро договориться? Хотя нет, она же в меня въехала.

— Тогда давайте решим этот вопрос побыстрее. И разойдёмся, — решаю прекратить бессмысленное общение с бритоголовым.

Он здесь всё равно ничего не решает.

— Давай. У тебя есть с собой деньги?

— У меня? — удивлённо выгибаю брови. Неужели она думает, я буду ей платить? — А у тебя, киса, есть? Потому что я хочу получить за свой отвалившийся бампер кругленькую сумму побыстрее, или мы вызываем ментов.

Нет, не вызываем. Но немного угрозы не помешает.

— Это ты виновата! Я не видела твой драндулет. Ты знаешь, кто мой отец?

— Естественно, нет. Но можешь просветить, я послушаю, пока набираю номер 102.

— Чей?!

— Оксана, дай ей денег, и поехали, — раздается угрюмое за моей спиной.

— Ни за что. Это она виновата! Я её не видела!

— Господи боже… — бормочу, покачивая головой.

Так мы до утра не разойдёмся. Каждый будет тянуть одеяло невиновности на себя. Что за аргумент такой — «я её не видела»?

— И куда же ты смотрела?

Блондинка беспомощно таращится чуть выше моего плеча. Предполагаю, примерно там виднеется лицо её парня.

— Блть. Сколько ты хочешь?

Удивленно приподняв брови, оборачиваюсь. Парень хлопает себя по карманам и достаёт на свет толстую пачку денег. Свернутые вдвое пятитысячные купюры, стянутые тонкой зелёной резинкой.

— Вот так бы сразу.

Несколько минут торгуемся. Бритоголовый, оказывается, жмот и с трудом уступает мне лишнюю тысячу за моральный ущерб.

Расходимся.

Парень садится в миник за руль и посылает мне убийственный взгляд через лобовое стекло. Я только что его