Алена Миронова, Иван Алексин Осколки

Ветер, закрутив в тугую воронку тысячи коричневых песчинок, с неистовой злобой хлестанул Рязанцева, толкая обратно к открытому люку.

Капитан поёжился, рефлекторно отшатнувшись, и замер на несколько мгновений, пытаясь хоть что-то рассмотреть.

Получалось откровенно плохо. Мощный луч прожектора беспомощно тонул в непроглядной тьме, выхватывая из неё полосы всё того же песка. О том, что находилось дальше, оставалось только гадать.

— До чего же паршивая планета, — вскинул автомат, вылезший следом штурман, — Видимость почти нулевая. Выскочит какая-нибудь зверушка и выстрелить не успеешь.

Ничего не ответив, Егор присел на корточки, зачерпнул горсть коричневых крупинок, мгновенно сметённых с перчатки жадным ветром и саркастически улыбнулся.

Похоже, добраться до космолёта будет не так просто, как казалось поначалу. Нет, заблудиться в этом песчаном аду, им точно не грозит. Встроенный в скафандр радар, отражаясь на визоре зелёной точкой, надёжно зацепился за сигнал с корабля и сбиться с направления не даст. Всего то и нужно, ровно 23 километра и 324 метра по этому песочку протопать.

Ну это, если по прямой.

А вот что их на этой прямой ожидает, тот ещё вопрос. Судьбоносный, можно сказать. Хорошо если эта пустыня и дальше до самого космолёта тянется. Тогда ничего — дойдут. Даже если эта буря треклятая не утихнет, всё равно дойдут.

А если нет? Мало ли что на пути встретиться может? Горы, кратеры, каньоны. А при такой видимости надвигающее препятствие сразу и не заметишь. Обходи его потом, время теряй.

А со временем как раз проблема! Когда у тебя запаса кислорода всего на 9 часов осталось, по планете особо не погуляешь. Тут любая заминка фатальной оказаться может!

Впрочем, другого выбора у них всё равно нет. От слова совсем.

В спасательной капсуле ничего кроме смерти не высидишь; электроника до желеобразного состояния спеклась, система жизнеобеспечения в хлам, остатки топлива в резервном баке даже по сусекам не наскребёшь. В общем, хоть как-то реанимировать эту груду металлолома не представлялось никакой возможности.

Но Егор особых претензий к разбившейся железяке не имел. Жизнь в экстренной ситуации спасла? Спасла. На поверхность планеты в целости и сохранности спасаемых высадила? Высадила! Ещё и в шаговой доступности, от севшего космолёта, приземлиться умудрилась. Требовать большего в сложившихся условиях, от простейшей эвакуационной шлюпки, просто совесть не позволяла. Дешевле только парашют.

— А ты почаще головой по сторонам верти, Сергей. — оглянулся он на штурмана. — На то у тебя и автомат в руках. Я буду за направлением следить, а круговой обзор уже на тебе. Смотри, только меня не подстрели.

— Понял, командир.

— Вот и договорились, — хмыкнул Рязанцев. Пусть лучше штурман мифических чудовищ по дороге высматривает, чем над реальными проблемами задумывается. — Пошли.

Егор поднялся, преодолевая напор давившего на плечи ветра, оглянулся, прощаясь со спасшим ему жизнь аппаратом и, упрямо наклонив голову чуть вперёд, сделал первый шаг. Дисплей на визоре послушно мигнул, сбрасывая единицу.

— Привал. Десять минут.

— Ещё же и часа не прошло, Егор Геннадьевич! — возмутился Сергей, переводя дыхание. — Я и не устал совсем.

— Зато я устал, — не согласился со штурманом Рязанцев. — А нам с тобой ещё два десятка километров топать. Забыл, чему тебя в академии учили? — Егор уселся прямо на песок, вытянув ноги. Ветер радостно завыл, усердно засыпая коричневой пылью. — В пустынях на дальние расстояния быстро не ходят. Мы, конечно, можем сейчас рогом упереться и одним броском с десяток километров преодолеть. Только потом всё — батарейки сядут. Эта песчаная трясина, что под ногами у тебя, исподволь все силы высосет. А тут ещё ветер этот. Так что мы с тобой, Серёжа по-другому пойдём. Час — полтора потопаем, минут десять-пятнадцать передохнём, окрестностями полюбуемся. Садись давай. Нечего вокруг меня круги нарезать. Выдохнешься к концу пути, на себе не потащу.

— И трёх километров не прошли, — проворчал штурман, нехотя присаживаясь рядом. — Еле тащимся.

Рязанцев лишь хмыкнул, не соглашаясь с ним.

Нормальный темп, если учесть, что при каждом шаге ноги из песка вытягивать приходится, да ветер всё время опрокинуть норовит. С накоплением усталости скорость, конечно, ещё больше упадёт, но, если они ещё три-четыре часа в заданном ритме пройдут, тогда всё. Остальное и на морально-волевых доковыляют.

— Пить охота, — признался, прервав затянувшееся молчание, Сергей. — Могли хотя бы небольшой контейнер с водой в скафандр встроить. Жмоты!

Рязанцев невесело усмехнулся. Этот вечный спор между необходимостью и целесообразностью у него уже в печёнках сидел!

Когда сотню лет назад Игорь Колыванцев осуществил первый Прокол пространства, мгновенно переместившись в другой конец Галактики — это был прорыв, положивший к ногам человечества весь мир!

Вот только, дьявол, как обычно, кроется в мелочах.

Каждый Прокол требовал таких энергозатрат, что чинуши в ДальКосмосе бледнели, подсчитывая трясущимися руками предстоящие убытки. И каждый лишний килограмм увеличивал эти затраты в разы, стремительно возводя их в разряд неприемлемых.

— Контейнер с водой, — фыркнул он, передразнивая штурмана. — Скажи спасибо, что сами скафандры в комплект спасательной капсулы вошли! Сидели бы сейчас там, да сопли на кулак наматывали.

— Саму капсулу тоже из бюджета выпилить хотели! — нервно хохотнул Сергей. — Всё равно, мол, аварийная посадка маловероятна, а если всё же случится, то космолёт на куски развалится и обратно взлететь не сможет! Не приспособлен он для этого. Так зачем же столько топлива на лишний груз переводить, если мы после посадки всё равно сдохнем?

— Ну, не развалился же? Сам же слышал, что искин с космолёта сообщил? Так что вода — это ерунда. И без воды доберёмся.

— Доберёмся, — согласился с ним Сергей. — Если бы ещё только ветер не мешал. Интересно, он здесь круглый год свирепствует или нам так повезло? Ещё и песок этот, — штурман начал разгребать коричневую субстанцию перед собой. — Мороз под сорок, а он рыхлый будто….

— Ты чего? — вскинулся Рязанцев в замершему на полуслове штурману.

— Камень какой-то, — выдохнул Сергей, поднося руку к лицу.

— Дай взглянуть.

Камень был небольшим (чуть больше теннисного мячика в диаметре) неправильной формы кругляшом со сточенными гранями и слегка шероховатой поверхностью.

— Странно, — Рязанцев покрутил находку перед глазами. — Песок вокруг коричневый, а камешек