Честное пионерское! Часть 3

Глава 1

Я вышел из подъезда, поёжился от резкого порыва ветра. Поздним вечером и ночью уже отчётливо ощущалось наступление осени: земля сейчас теряла накопленное за день тепло быстрее, чем летом, а температура воздуха к утру опускалась едва ли не до однозначных чисел. Я придержал дверь (не позволил ей с грохотом захлопнуться): пожалел жильцов квартир первого этажа. Сощурил глаза, попытался рассмотреть не освещённый фонарями участок двора. Заметил рядом с тополями очертания знакомого автомобиля («ВАЗ-2101» — на похожем меня летом подвозил Юрий Фёдорович Каховский). Я понял, что не обознался, когда тёмная (зелёная?) ВАЗовская «копейка» подмигнула мне фарами.

Ещё в десятке шагов от машины я унюхал запах табачного дыма (тот смешался в воздухе с запашком бензина и ароматом, что источали выставленные между нашим и соседним домом контейнеры для мусора). Подошёл ближе — заметил серебрившийся в лунном свете дымок: тот будто призрачный змей выползал из приоткрытого окна «копейки» и тут же рассеивался, подхваченный ветром. Увидел я внутри автомобиля и крохотный огонёк — кончик прикуренной сигареты. А вот лицо Зоиного отца я разглядел, лишь когда приоткрыл дверь и заглянул в заполненный дымом салон. Я поздоровался. «Дядя Юра» буркнул приветствие в ответ и махнул рукой — пригласил меня присесть на пассажирское место.

Дверь я захлопнул со второго раза: всё ещё не привык к нынешним автомобилям.

— Рассказывай, зятёк, — велел Юрий Фёдорович. — Как ты дошёл до жизни такой?

Я пожал плечами.

— Стреляли.

Каховский положил руки на рулевое колесо (змейка дыма поднималась от его сигареты, уползала к окну, частично рассеиваясь в воздухе салона).

— Где стреляли? — спросил он. — Кто?

— Это я ответил на вашу цитату Некрасова — цитатой из кинофильма.

— Ты совсем дурак? — сказал Каховский.

Он затянулся дымом, на вдохе покачал головой и выдохнул в приоткрытое окно.

— Иванов, ты считаешь: я примчался к тебе на ночь глядя эрудицией мериться? Прошли только сутки, как ты зарезал девчонку! А ты уже шутки шутишь⁈

Мне почудилось, что от громкого голоса Каховского салон «копейки» стал ещё более тесным. Зевать расхотелось. Я вскинул в защитном жесте руки.

— Дядя Юра! Что вы несёте? Какая девчонка? Кого я зарезал? Да вы пьяны! Ну-ка… дыхните!

— Сейчас я тебе как дыхну!..

Каховский сунул мне под нос свой кулак (с зажатой между пальцев сигаретой) — я отшатнулся, помахал рукой, прогоняя от лица дым.

— Только не надо мне рассказывать сказки про серого бычка! — сказал он. — Два десятка человек видели вчера днём рядом с квартирой Локтевых светловолосого большеглазого паренька лет десяти. Описали они его довольно подробно — наверняка опознают при встрече. Некоторые назвали парня наглым: побеседовали с ним. И почти все указали, что мальчишка держал в руках толстую книгу. С десяток свидетелей вспомнили и какую книжку он читал: роман Достоевского «Идиот»!

Каховский покачал головой.

— Я как услышал это название — сразу же подумал о тебе, — заявил он.

Юрий Фёдорович стряхнул пепел в забитую окурками пепельницу, что обнаружилась на панели, между печкой и бардачком.

— Дядя Юра, не говорите ерунду, — сказал я. — Признаю, «Идиота» я читал. Но никого не убивал.

— Следователю будешь это рассказывать.

Я махнул рукой.

— Да какой следователь? Не нужно меня пугать. Мне десять лет. До совершеннолетия ещё куча времени. В моём возрасте можно людей десятками на кусочки крошить…

Каховский подавился дымом, закашлял.

Я выждал, пока Зоин отец успокоится.

Уточнил:

— Дядя Юра, это я так: чисто теоретически рассуждал. Но я никого не убивал — это правда. Честное пионерское!

На всякий случай я вскинул руку в пионерском салюте.

— Десять лет ему, — прошипел Каховский. — Где ж ты взялся такой грамотный на мою голову? Считаешь, что если тебе не грозит уголовка, то система и общество тебя за убийство по головке погладят? Да как бы ни так! Не дождёшься. Из пионеров ты, сучонок, мигом вылетишь! Это я тебе гарантирую. И вернешься в больничку — с твоим прошлым ты там надолго пропишешься. Но только в дурке, а не в педиатрическом отделении. Будешь там не книжки вслух читать, а мычать и пускать изо рта пену после уколов и таблеток. Да и мама твоя немало горя хлебнёт…

От сигареты оторвался огонёк — крохотным метеором он упал на брюки майору милиции. Каховский прервал свой монолог, выругался, отряхнул штанину. Я помахал руками.

— Дядя Юра, прекращайте! Сами-то понимаете, что говорите? Хватит нести чушь. С чего вы взяли, что я кого-то убил? Кто вам такую глупость сказал?

Каховский фыркнул.

— Будешь доказывать, что не был около квартиры Локтевой? — сказал он. — Молодец, что не явился туда ещё и в этой своей белой рубашке с логотипом «Адидас». Хоть в этом ты не лопухнулся. Тогда бы твоя мама уже этим утром давала показания: вспоминала, кому она продала рубашки, сколько штук, и когда это было. Ничем хорошим бы для неё эти разговоры не закончились, можешь мне поверить. Ей светила бы статья не только за незаконную торговлю — ответила бы и за незаконное пользование товарными знаками.

Юрий Фёдорович хмыкнул.

— Ладно, я допускаю, что ты не убийца, — сказал он. — Только потому, что уже изучил твои повадки. Не верю, что ты полез бы вот так вот… в лоб. Ты бы схитрил — если бы пытался угробить девку. Яду бы ей в еду подмешал. Или камень на голову сбросил. Но не вот так… М-да. Вот только расскажи мне, зятёк, какого чёрта ты ошивался вчера около квартиры Локтевых. Есть уже у меня мыслишки на эту тему. Но я хочу выслушать твою версию — сравнить её со своими умозаключениями. Сразу предупреждаю: не ври мне!

— Дядя Юра, я…

— Признаёшь, что был там вчера⁈

Я пожал плечами.

— Мне нечего вам сказать.

Каховский дёрнулся — кресло под ним заскрипело.

— Вот как? — сказал он. — Зря играешь в молчанку, Иванов. Ты это был. Ты! Этот момент у меня сомнений вообще не вызывает. Зоя говорила, что ты вчера уходил из квартиры Солнцевых — на несколько часов, примерно в то время, когда свидетели видели пацана рядом с дверью Локтевых. К тому же, моя дочь по фотографии узнала убитую. Она сказала, что третьего сентября вы преследовали Оксану Локтеву около школы. Потом ты схватил девицу за руку и упал без чувств. Было такое?

Я не видел в полумраке выражение лица Зоиного отца — лишь заметил, как тот взмахнул сигаретой (будто дирижёрской палочкой).