золотые доспехи, окованные золотом драконьи кости и белые скелеты принцев. Она взяла простой серебряный кубок с края колодца и погрузила его в воду, ощущая прохладную водяную дымку от бьющего фонтана. Рыцарь с острова Дулцис был прав насчет костей дракона. Вход в башню представлял собой разверстую драконью пасть, невидимую в дневном свете.

Когда последний луч солнца коснулся кости, проявился черный зубастый провал в стене, приглашающий путников войти. Они молча ступили внутрь, и она заговорила.

— Вы можете пить воду, вы можете бродить по башне. Если вы ничего не выберете, вы будете вольны уйти. Покинув это место, вы уже никогда не сможете вернуться. Если же решите рискнуть, то свой выбор вы должны сделать завтра до заката. Если ваш выбор падет на то, что ценнее всего в этой башне, вы сможете забрать все, что здесь видите. Если же вы ошибетесь, то умрете прежде, чем покинете долину.

Рты снова распахнулись, а взгляды застыли на вещах, что свисали с древних драконьих костей или валялись грудами на полу. Их взоры метались с предмета на предмет и наконец сосредоточились на ней, терпеливо ожидающей их с кубком в руках. Наконец, все посмотрели на нее: высокая босая широкоплечая женщина в блузе из грубого белого льна, рыжие волосы небрежно собраны на макушке, длинная юбка забрызгана вином, которое она пролила в таверне так много лет назад. В свете факелов вино казалось кровью.

Они решили поспать, как и все, кто приходил до них: долгий путь утомил, а скрытые в тенях глубокие, но сумрачные цвета сбивали с толку. Она села на ступеньки и немного понаблюдала за ними. Кто-то вскрикнул во сне. Чуть позже она поднялась на башню, чтобы понаблюдать за звездами. В лунном свете цветы обрели странный скрытый цвет, словно их настоящие, дневные оттенки расцвели в какой-то другой стране, оставив вместо себя на ночь лишь бледные тени. Она уснула, подбирая названия этим лунным оттенкам.

Утром она спустилась вниз, чтобы узнать, нашелся ли кто-то достаточно разумный, чтобы уйти.

Все они по-прежнему были там. Они рыскали среди сокровищ, наваленных на полу у винтовой лестницы, поднимая и откладывая их одно за другим. Лучи света, проникавшие сквозь узкие оконца, зажигали ярким блеском новую драгоценность, заставляя их бросить ту, что была у них в руках, и тянуться за следующей. Глаза мужа с острова Дулцис одурели от увиденных богатств, и, весь дрожа, он спросил, завидев ее: — Можем ли мы задавать вопросы? Что это?

— Ни о чем ее не спрашивай, Марльбейн, — коротко бросил рыцарь из Каменной Головы. — Она солжет. Они всегда лгут.

Она пристально на него посмотрела и пообещала:

— Тебе я буду лгать.

Взглянув на вещицу в руках выходца с острова Дулцис, она сказала:

— Это золотой желудь. Если его проглотить, сможешь говорить на любом языке: хоть человеческом, хоть зверином.

— А это? — нетерпеливо спросил один из гренелифцев, бросаясь к ней с чем-то серебристо-туманным в руках.

— Это браслет, сделанный из ноздри дракона. Инкрустированный самоцвет — застывший глаз дракона. Надень его, и он предупредит об опасности.

Муж из Карнелайна играл на флейте, сделанной из бедренной кости волшебника. Его серо-зеленые глаза оттенком напоминали глаза дракона, сейчас их затуманила музыка. Рыцарь из Каменной Головы грубо тряхнул его.

— Ты это выбрал, Рэн?

— Нет, — опустил тот флейту с улыбкой. — Нет, Корбейл.

— Тогда брось ее, пока она не овладела тобой настолько, чтобы ты ее выбрал. Ты уже присмотрел что-то, что хотел бы взять?

— Нет. А ты передумал?

— Нет, — он взглянул на фонтан, но из осторожности промолчал.

— Брэм, взгляни-ка на это, — сказал один из братьев-гренелифцев другому. — Посмотри!

— Смотрю, Тис.

— Взгляни, взгляни на это, Астор! Ты когда-нибудь видел такое? Потрогай! И посмотри: в дневном свете он исчезает!

В его руках был меч; в рукоять вставлен цельный изумруд, его лезвие казалось водяным потоком, струящимся в ярком свете. Леди покинула их, вновь поднявшись по ступеням; босыми ступнями она обрушивала каскады золотых монет и драгоценностей сквозь сети солнечных лучей. Она устремила взор на линию горизонта, туда, где пыльное золото равнины встречалось с пыльным опаленным небосводом. «Ступайте, — подумала она безучастно. — Бросьте все это и возвращайтесь туда, где что-то растет».

«Идите же, прочь, прочь, прочь», — внушала она им вместе с каждым ударом сердца. Но никто не вышел через двери, что были прямо под ней. Вместо этого кто-то поднимался по лестнице.

— У меня есть вопрос, — сказал Рэн из Карнелайна.

— Спрашивай.

— Как тебя зовут?

Она почти забыла, но после секундного замешательства имя всплыло в памяти: — Амарант.

В одной руке он держал черную розу, а в другой — серебряную лилию. Если он выберет первую, его убьют шипы, если вторую, то вспышка чистого света прожжет ему мозг.

— Амарант. Еще один цветок.

— Так и есть, — сказала она равнодушно. Он положил волшебные цветы на парапет, отщипнул вянущий лист герани и понюхал миниатюрную розу.

— Она ничем не пахнет, — сказала она. Он отщипнул еще один сухой листок. Казалось, что он все время готов улыбнуться и от этого казался то мудрецом, то простачком. Он отпил глоток из бронзового шлема; его волосы были того же цвета.

— Эта вода слишком сладкая и прохладная, чтобы проистекать из этой выжженной равнины, — бросил он. Сев на краешек стены, он посмотрел на нее: — Корбейл говорит, что ты не настоящая. Но мне кажется, что это не так.

Она молчала, убирая из горшочка с клевером увядшие цветы.

— Расскажи мне, откуда ты.

Она пожала плечами:

— Из таверны.

— Как ты сюда попала?

Она уставилась на него:

— А ты как сюда попал, Рэн из Карнелайна?

Тут он криво усмехнулся:

— Карнелайн — бедная страна, и я приехал пополнить ее казну.

— Должны быть менее рискованные способы.

— Может, я хотел взглянуть на самое ценное сокровище в мире. Зацветет ли долина, если его найти? И вместо черепов-горшков у тебя будет настоящий сад?

— Может быть, — сказала она равнодушно. — А может быть, я просто исчезну. Сгину вместе с волшебством. Выбирай с умом, и ты получишь ответы на свои вопросы.

Он пожал плечами:

— Может, я ничего не выберу. Здесь слишком много драгоценностей.

Она взглянула на него. Он хитрил в надежде выудить из нее подсказку, найти верный ответ среди сплошных загадок. Что мне взять: розу или лилию? Или бедренную кость волшебника? Скажи же мне. Меч, или воду, или глаз дракона? Некоторые уже так допрашивали ее раньше.

Она просто сказала:

— Я не могу подсказать тебе, что следует взять. Я и сама этого не знаю. Насколько