Элрик, приближаясь к капитану, увидел, что от доспехов противника исходит какое-то особое сияние — знак того, что они заколдованы.

Внешность у капитана была типично пантангианская — коренастый, с густой бородой и злобными глазами над мощным крючковатым носом. Губы у него были красные и толстые, и их перекосило подобие улыбки, когда он, сжимая в одной руке меч, а в другой — боевой топор, готовился встретить Элрика, взбегавшего по трапу наверх.

Элрик взял Буревестник двумя руками и сделал выпад, направляя меч в живот капитану, однако тот отошел в сторону и отразил удар своим мечом, а другой рукой нанес удар, целясь топором в незащищенную голову Элрика. Альбиносу пришлось резко отклониться, он споткнулся и упал на палубу, и тут же сделал переворот, избегая удара меча, вонзившегося в палубу в том месте, где только что находилось его плечо. Буревестник словно бы сам отразил следующий удар топора, а потом резким движением отсек топорище от рукояти.

Капитан выругался и, выбросив бесполезную рукоять, обеими руками поднял свой палаш. И снова Буревестник опередил собственную реакцию Элрика — клинок направился прямо в сердце врага. На мгновение заговоренный доспех остановил меч, но тут Буревестник издал душераздирающий вопль, задрожал, словно набираясь сил, и снова попытался вонзиться в доспех. На этот раз магическая броня раскололась, как скорлупа ореха, и грудь капитана, руки которого оставались поднятыми в готовности нанести удар, оказалась незащищенной.

Глаза капитана расширились. Он отпрянул назад, забыв о своем палаше, не в силах оторвать взгляда от смертоносного рунного меча, который нанес ему удар ниже грудной кости. Лицо капитана исказила гримаса, он закричал и уронил свой палаш, ухватившись руками за клинок, который пил его душу.

— Чардрос, помилуй и спаси… Нет!..

Он умер, понимая, что и душа его погибла от рунного меча в руках альбиноса с волчьим лицом.

Элрик вытащил Буревестник из мертвого тела, чувствуя прилив сил — меч передавал ему похищенную энергию. Элрик предпочитал не думать о том, что чем чаще он пользуется мечом, тем в большую зависимость от него попадает.

На триреме в живых остались только рабы-гребцы. Пиратский корабль сильно накренился, потому что все еще был связан с тонущей галерой вонзившимся в нее тараном и абордажными крючьями.

— Руби канаты и задний ход — быстро! — закричал Элрик.

Моряки, поняв, что происходит, кинулись выполнять команду. Гребцы дали задний ход, и таран вышел из пробоины — раздался стон ломающегося дерева. Канаты абордажных крючьев были перерублены, и обреченная галера отчалила от триремы.

Элрик пересчитал оставшихся в живых. На ногах оставалась половина команды, а их капитан погиб в самом начале схватки. Элрик обратился к рабам:

— Если хотите получить свободу, гребите что есть сил на Дхакос.

Солнце уже заходило за горизонт, но Элрик, приняв команду кораблем, решил плыть и ночью, ориентируясь по звездам.

Мунглам недоуменно выкрикнул:

— Зачем ты предлагаешь им свободу? Мы могли бы продать их в Дхакосе и таким образом получить вознаграждение за сегодняшние труды!

Элрик пожал плечами.

— Я предлагаю им свободу, потому что так решил, Мунглам.

Рыжеволосый отвернулся и отправился руководить очисткой палубы — мертвые тела нужно было сбросить за борт. Он решил, что никогда не сможет понять альбиноса. Ну что ж, подумал он, может, это и к лучшему.

Из-за произошедших событий приход Элрика в Дхакос не остался незамеченным, и надежда на то, что он проникнет в город неузнанным, растаяла.

Предоставив Мунгламу вести переговоры о продаже триремы и дележке денег между членами команды (о себе Мунглам тоже не забыл), Элрик накинул на голову капюшон и, протиснувшись сквозь собравшуюся толпу, направился в знакомую ему гостиницу у западных ворот города.

ГЛАВА ВТОРАЯ Послание Белому Волку

Тем же вечером, но позднее, когда Мунглам улегся спать, Элрик спустился в таверну внизу и расположился там за кубком вина. Даже самые завзятые ночные гуляки предпочли поискать другое место, когда увидели, кто оказался в таверне. Элрик сидел один в помещении, которое освещалось чадящим тростниковым факелом над входной дверью.

Внезапно дверь открылась, и в проеме появился богато одетый молодой человек. Он заглянул внутрь.

— Я ищу Белого Волка, — сказал вошедший, напряженно всматриваясь в фигуру мелнибонийца. Из-за темноты он плохо видел, с кем говорит.

— В этих краях меня иногда называют таким именем, — спокойно сказал Элрик. — Ты ищешь Элрика из Мелнибонэ?

— Да. У меня к нему послание. — Молодой человек вошел в помещение, кутаясь в плащ. В таверне было холодно, хотя Элрик и не замечал этого.

— Меня зовут граф Йолан, я заместитель командира городской стражи, — высокомерно сказал молодой человек, подходя к столу, за которым сидел Элрик, и откровенно разглядывая его. — Ты храбр, если не таясь являешься сюда. Неужели ты думаешь, у народа Джаркора такая короткая память и они могут забыть, что именно ты заманил их короля в ловушку не далее как два года назад.

Элрик отхлебнул вина и сказал, не отрывая кубка от губ:

— Это только слова, граф Йолан. В чем твое послание?

Уверенность оставила Йолана. Он слабо возразил:

— Может быть, для тебя это одни слова, но что касается меня, то я в этом не сомневаюсь. Разве король Дхармит не был бы здесь сегодня, если бы ты не бежал с поля боя — того боя, который подорвал мощь морских владык и твоего собственного народа? Разве ты не воспользовался колдовством, чтобы спастись самому, вместо того чтобы помочь людям, которые считали тебя своим товарищем?

Элрик вздохнул.

— Я знаю, ты пришел сюда не для того, чтобы куражиться надо мной. Дхармит погиб на борту своего флагманского корабля во время начала атаки на Имррир в лабиринте, а не в последовавшем затем сражении.

— Ты насмехаешься над моими вопросами, а потом предлагаешь в ответ неубедительную ложь, чтобы прикрыть собственный трусливый поступок, — горько ответил Йолан. — Моя бы воля, то я прямо здесь угостил бы тебя твоим дьявольским мечом. Я знаю, как все было.

Элрик медленно поднялся.

— Твои колкости утомили меня. Когда ты созреешь, чтобы передать мне свое послание, оставь его у хозяина гостиницы.

Он обошел столик и направился к лестнице, но остановился, когда Йолан ухватил его за рукав.

Смертельно бледное лицо Элрика уставилось в молодое лицо графа. Алые глаза альбиноса засветились опасным огнем.

— Я не привык к такой фамильярности, молодой человек.

Йолан убрал руку.

— Прости меня. Я забылся. Не следовало мне