неразобранных мешков, пакетов и коробок. Открыла. Взяла черное хищное лезвие. И оно рассыпалось под моими пальцами в песок и мелкие осколки.
— Ничего себе… — пробормотала Фарфара, заглядывая мне в сумку. — Хотела бы я знать, что это был за нож.
— Я бы тоже… Но может быть, дело не в ноже? Может, дело в том, что я с ним сделала?
Мы снова отправились искать след Матвея во всемирной паутине. Если человек туда попал хоть однажды и продолжает жить, ему уже не выпутаться на свободу, не стать чистым от всех этих твиттеров, фейсбуков, контактов…
Первым делом мы отправились на страницу к Людочке. И там нас ждал сюрприз. Даже целых два. Люда собиралась стать мамой. Срок был намечен на декабрь, но живот у девушки уже был внушительным. Она ждала двойню. Будущего отца на фотографиях не было. Но будущих детей Люда называла «мои маленькие Матвеевичи».
Мы смотрели их в обратном порядке, от свежих к старым, и вдруг, в апрельских, наткнулись на странную запись: «Прощай, Матвей, я буду любить тебя всегда». Фотография, которая шла следом, не оставляла сомнений. Матвей умер. И случилось это в ночь после нашей встречи.
Я потерла лицо. Мне внезапно стало холодно, до дрожи, до тряски.
— Поздравляю, — сказала Фарфара. — Кажется, ты изобрела способ убивать охотников.
— Нет. Не убивать. Я просто научилась делать их не-охотниками.
— Да, — ответила Фарфара. — Но это их убивает.
Я молча смотрела перед собой. Я не хотела убивать его. Не хотела.
Конец