призыву, даже несмотря на впечатляющие данные. Все же у военных тогда еще была голова на плечах, хотя хаос они, конечно, зря разрешили к применению. Очень зря. Терять людям было уже нечего, но и надежды победить, применяя хаос, не было. Видимо, кто-то не надеялся, что люди уцелеют и, вот глупцы, продолжат жить, уже подчиняясь новым законам и новым хозяевам жизни.

Ник зевнула и все же решила, что бока она отлежала капитально — еще чуть-чуть и она соединится с кроватью в одно целое. Она встала, ища привычно туфли, но они оказались забытыми на газоне дома Эвана, чтоб до него все же добрались стражи. Желать такого человеку — так себе, но желать подобное убийце вполне нормально. Поджимая босые пальцы от холода, она пошла в гардеробную. И тут кто-то постучал в дверь.

— Вот тебе и никаких людей.

Ник замерла — никого видеть не хотелось, но за Границей свои правила — там не отказывают в помощи никому, даже если это презренный…. Сейчас полноценный член общества оборотень. Она спешно натянула на себя поверх легкомысленной шелковой майки длинный, грубой вязки свитер, доходивший ей до колен, и пошла открывать дверь.

За тонкой дверью автодома оказались холод, снег и молодой, заиндевевший парень, спешно, без приглашения шагнувший в дом, чтобы не выпускать драгоценное тепло. Он плотно закрыл за собой дверь, стащил с лица шерстяную маску и улыбнулся, старательно не показывая зубы — так научились улыбаться из-за оборотней, чтобы не провоцировать их.

— Добрый вечер, — парень вслед за маской стащил и меховую нелепую шапку, оказываясь немного обросшим загорелым брюнетом. Кстати, симпатичным, и явно ненамного старше её самой. Может, он даже в войне не принимал участия, хоть и парень. — Я Форд, для своих Маки. Проходил мимо — вижу, автодом стоит, еще вчера его тут не было, и решил заглянуть на огонек. Знаете же обычай — в суровых местах нельзя просто проходить мимо, надо убедиться, что все в порядке. Надеюсь, вы не сочтете это за излишнее любопытство.

Ник обняла себя руками за плечи — Форд, для своих Маки, напустил холода. Надо было хоть носки надеть, раз уж туфли потеряла. Она, как цапля встала на одну ногу, вторую поджимая под себя в попытке согреть.

— Я Доу, для своих Ник. — представилась она. — Обычай знаю — вы имеете право на кров и еду. Если преломите со мной хлеб, то можете остаться. И не беспокойтесь за меня — у меня все хорошо.

Парень кивнул:

— Буду рад разделить с тобой хлеб. Но проверить твой дом все же хотелось — он у тебя магический, насколько я могу судить…

— Сжатое пространство по технологии фейри — внутри больше, чем снаружи.

— И жрет энергии немерено. — он, стаскивая с себя пуховик и теплые, плотные штаны, под которыми оказались джинсы, уточнил: — запасы магии в батареях давно проверяла? За такими домами глаз да глаз нужен — чуть зазеваешься, сожрет всю магию, и ты останешься в ледяной пустыне в доме с тонкими, легко промерзающими стенами. Тут битва Ледяного холма фейри была — это, действительно, страшно, тут птицы замерзают с одного вдоха. Не знаю, зачем уж тебя сюда занесло, Ники, но тут смертельно опасно.

Она призналась:

— Море хотела увидеть, и чтобы людей не было под боком. Хотела насладиться одиночеством.

— Вот людей тут точно нет. — Маки бросил свою одежду на диванчик, оставаясь в белом свитере и джинсах, опустился на пол и принялся стаскивать с себя шерстяные носки. Ник хотела возразить, что в доме не так, чтобы и тепло, но не успела. Маки осторожно прикоснулся к её поджатой ноге и потянул на себя, натягивая на стопу свой носок. — Смотреть страшно, как они у тебя замерзли. Может, у тебя батарея стала сдыхать? — он посмотрел на Ник снизу вверх.

— У меня алхимическая батарея, с вечной реакцией. Просто надо разжечь камин — станет теплее.

Она уже сама протянула Маки вторую стопу. Тот поймал её ладонями, подался вперед, осторожно согревая своим дыханием — теплым, легким, шебуршащимся где-то под кожей странной лаской. Когда он медленно надел на ногу носок, Ник на миг пожалела, что она человек, и у неё не завалялась третья нога. Маки тем временем легко в прыжке поднялся на ноги и улыбнулся, напоминая:

— Хлеб!

Ник кивнула и позвала за собой:

— На кухне.

Маки пошел за ней, не удержавшись от проповеди:

— Хлеб всегда надо держать у дверей, мало ли!

Говорить ему, что для неё обычай не имеет особого значения, потому что она ловец и бояться ей некого, она не стала — пугать парня не хотелось. Слишком давно она была одна. Еще сбежит, узнав, кто она…

На кухне под серьезным взглядом Маки она достала из холодильника хлеб и протянула его парню, разламывая кусок напополам — для себя и для него.

Он откусил хлеб и сказал:

— Покой этого дома священен для меня.

Ник оперлась спиной на дверцу холодильника и спросила:

— Завтракать хочешь?

Парень рассмеялся — смеялся он легко, запрокидывая голову назад и показывая горло, ни один оборотень или вампир так доверять не будет:

— Нет, но от ужина не откажусь. Ники, сейчас уже восемь вечера.

— Ой, — только и сказала она. — Готовить умеешь?

— Я знаю одно потрясающее блюдо — всем нравится. Берешь кусочек хлеба, находишь в холодильнике что-нибудь мажущееся, кладешь на это мажущееся что-нибудь покладистое, сверху прижимаешь вторым кусочком хлеба, и… Есть можно, даже не разогревая! Называется — сэндвич.

Ник одобряюще кивнула:

— Замечательное блюдо! Приготовишь? — она плавно отошла в сторону, приглашающе открывая дверцу холодильника.

— Почему бы и нет! — снова улыбнулся Маки — он был чрезвычайно покладист и добродушен. Он тут же зарылся в холодильнике, отправляя на кухонный стол хлеб, бутылки с соусами, пачку сосисок, ветчину и сыр. Потом мимоходом, закрыв холодильник, поймал Ник за талию и посадил девушку на стол. Его ладони на пару секунд дольше, чем нужно, задержались на талии. Он подмигнул Ник и чуть отстранился в сторону, гибко, словно ива. Воевал он или нет, но явно прошел через службу — только там учат таким скупым, точным, уверенным и завораживающим движениям. Последнее, скорее, побочный эффект — после войны был дикий дефицит человеческих мужчин, и в некоторых округах было введено обязательное многоженство, заметно разбаловавшее мужчин. Ник залюбовалась фигурой Маки — широкоплечий, с узкими бедрами и длинными ногами, сильный и при том изящный. Он сосредоточенно выдавливал соус на хлеб. Соус, отказывавший расставаться с привычной бутылкой, с которой он сроднился за годы пребывания в холодильнике, сопротивлялся, и Маки решительно стукнул бутылку по донышку. Соус обреченно крякнул, заляпывая собой все вокруг — и хлеб, и столешницу, и